Русский офицерский корпус в годы Гражданской войны. Противостояние командных кадров. 1917–1922 гг.

Старшие начальники подавали дурной пример всем остальным. Абсолютного значения приказа не существовало. По сути, любой сколько-нибудь значимый воинский начальник в новых условиях являлся своеобразным атаманом для подчиненных. Интересы своей части, отряда, дивизии, корпуса, армии, войска ставились выше приказов сверху, которые исполнялись лишь по мере необходимости. Такой «атаман» для своих подчиненных был и царь, и бог. За ним они готовы были пойти куда угодно. Как отмечал современник, «в условиях Гражданской войны нет “устойчивости частей”, а все зиждется лишь на “устойчивости отдельных вожаков”»[559]. И действительно, колчаковскую армию трудно назвать единой воинской силой, сформированной по одному образцу, штату и т. д. Почти каждый корпус или отряд отличался от остальных[560], что отнюдь не свидетельствовало в пользу «регулярства» этой армии, о котором иногда пишут, а скорее говорило о партизанском и импровизационном характере формирований.

Полная дезорганизация собственного военного управления и впечатляющие успехи противника приводили к утрате в рядах белых веры в победу. Наиболее ярко разочарование можно проследить по высказываниям представителей командного состава, оценки офицерской и рядовой массы должны были быть куда жестче. Состоявший в распоряжении Войскового штаба Оренбургского казачьего войска генерал-майор Л.Н. Доможиров, выступая весной 1919 г. на станичном сходе в станице Кизильской, говорил казакам о бесцельности борьбы с красными[561]. «Я чувствую, что у меня подрывается вера в успех нашего святого дела»[562], – отметил в начале мая 1919 г. генерал-майор Р.К. Бангерский. Генерал-майор А.П. Перхуров летом 1919 г., разочаровавшись в колчаковском командовании, сформировал собственный партизанский отряд и перешел к автономным действиям[563].

Временно исполняющий должность начальника штаба Верховного главнокомандующего генерал С.Н. Розанов[564] и главнокомандующий Восточным фронтом генерал К.В. Сахаров злоупотребляли алкоголем. Пьяные выходки представителей командного состава порой приводили к скандальным последствиям. Например, один из видных участников омского переворота 18 ноября 1918 г. войсковой старшина И.Н. Красильников 26 октября 1918 г. устроил пьяный дебош на обеде в честь британских офицеров. По свидетельству участника застолья, «Красильников напился со своими казаками и, вынув наган, подошел к музыкантам и заставил их сыграть “Боже, царя храни”. Разумеется, все встали и стояли, а гимн повторялся три раза. Очевидно, Красильников хотел тут показать настоящий казачий национализм. Впечатление неприятное. Англичане были, видимо, порядочно удивлены, а наши генералы старались инцидент замять»[565].

Недуг затронул даже командиров полков. К примеру, в приказе по Восточному фронту № 85 от 8 сентября 1919 г. говорилось, что командир 6-го Оренбургского казачьего полка войсковой старшина А.А. Избышев «за уклонение от боевых операций и беспрерывное пьянство» разжалован в рядовые[566]. О масштабах явления можно судить по тому, что разжалованиям в рядовые за пьянство только в период с июля по сентябрь 1919 г. подверглись не менее сотни офицеров[567]. Разумеется, реальный размах пьянства определить невозможно. Очевидно, это явление было обусловлено стремлением уйти от тягостной действительности.

Характерен приказ войскам Западной армии № 250 от 16 мая 1919 г.: «Против прапорщика 18-го Оренбургского казачьего полка Павла Александровича Никольского возникает обвинение: 1) в том, что в ночь на 13 мая 1919 г. в гор. Уфе он напился пьяным до потери приличного воинскому званию вида; 2) в том, что тогда же и там же, находясь в кафе “Трудовая артель”, носил при себе бутылку со спиртом, каковой в означенном кафе и распивал, причем вел там себя неприлично, шумя, ругаясь и ходя-шатаясь по ресторану, чем вызвал возмущение находившейся в кафе публики и требование удалить его из кафе; 3) в том, что непосредственно после изложенного в предыдущих пунктах, получив от дежурного по караулам штаба Западной армии подпоручика Совкова требование следовать в комендантское управление, он, прапорщик Никольский, означенного требования не исполнил, обругав подпоручика Совкова и присутствовавшего с ним в кафе подпоручика Говырина площадной бранью, порочил скверной руганью штабных офицеров, вследствие чего подпоручик Совков для удаления его из кафе вынужден был применить силу, причем, будучи приведен в комендантское управление, он говорил присутствовавшим там военнослужащим, что он, Никольский, служит в войсках Дутова, какового только одного и признает, а до остального ему нет дела»[568]. Офицер был разжалован и отправлен рядовым на фронт в одну из казачьих частей.