Русский офицерский корпус в годы Гражданской войны. Противостояние командных кадров. 1917–1922 гг.

В результате отступления в начале 1919 г. наблюдалось массовое дезертирство из рядов Отдельной Оренбургской армии. Тогда целые части расходились по станицам. Например, в 13-м Оренбургском казачьем полку осталось всего 13 офицеров[583]. Массовые сдачи происходили и осенью 1919 г. Полковник Ф.А. Богданов, командовавший 2-й отдельной Оренбургской казачьей бригадой, 8 сентября 1919 г. вместе с бригадой в полном составе (более 1500 сабель, в том числе 80 офицеров) и со всем вооружением перешел на сторону красных. В ночь на 22 сентября Богданов и другие перешедшие к красным казачьи офицеры были представлены председателю ВЦИК М.И. Калинину, прибывшему на фронт, причем «Богданов и другие военнопленные горячо благодарили за прием, оказанный советской властью, каялись в своих ошибках, клялись честно служить народу, защищать советскую власть»[584]. В дальнейшем бригада Богданова успешно действовала в составе РККА против поляков, врангелевцев и басмачей[585]. По различным подсчетам, на фронте 1-й советской армии в сентябре 1919 г. сдались в плен от 30 до 57 тысяч человек, в том числе не менее 400 офицеров[586]. Характерны взгляды сдавшихся в плен. Так, на митинге в Оренбурге представитель пленных офицеров Смолоданов заявил: «Мы своим переходом, может быть, дадим возможность скорей закончить войну, и тогда великое счастье, которое ожидает весь мир, засветит над когда-то славной великой Россией, и она уже не будет подметкой французских, английских и немецких генералов. Она будет единой и неделимой Россией, чистой Россией, но не немецкой, французской и английской Россией»[587]. Таким образом, это были патриотические взгляды, характерные для офицерства по обе стороны баррикад.

Офицеры участвовали в тяжелейшем отступлении разгромленных белых армий в Туркестане (Голодный поход Отдельной Оренбургской армии, исход Отдельной Уральской армии) и в Сибири (Сибирский Ледяной поход). Эти события сопровождались массовыми сдачами в плен, эпидемиями, гибелью людей от голода и холода.

В апреле 1920 г. в Форте Александровском на берегу Каспийского моря красным сдались 2 генерала, 70 офицеров и более тысячи казаков и солдат из состава Отдельной Уральской армии[588].

Положение пленных белых офицеров было неоднозначным. В разгар Гражданской войны отношение к пленным белым офицерам порой отличалось крайней степенью ожесточения. Документально зафиксированы и случаи варварских казней пленных. Так, например, на станции Яйсан Ташкентской железной дороги в 1918 г. участниками событий с советской стороны отмечено несколько случаев сожжения заживо пленных белых офицеров[589], генерала З.Ш. Дашкина, попавшего в плен в 1919 г., утопили в Аральском море, а его сына-офицера застрелили[590].

По окончании широкомасштабных боевых действий отношение к пленным стало меняться (впрочем, со своими особенностями в зависимости от региона). Показательны итоги работы Екатеринбургской губЧК за год с лета 1919 по лето 1920 г. За этот период чекисты завели 3777 дел на 6229 бывших белых офицеров, 122 человека приговорили к расстрелу, треть освободили, остальных приговорили к различным срокам принудительных работ[591].

Некоторые пленные находились перед выбором между голодной смертью и расстрелом. Так, в июле 1921 г. из Екатеринбургского концентрационного лагеря № 1 бежали шесть пленных белых офицеров. Все они служили на младших офицерских должностях в антибольшевистских формированиях Востока России и понимали, что в случае поимки их ждет расстрел, но тем не менее решили бежать. Причиной побега стал голод (он свирепствовал тогда даже вне мест заключения, а положение арестованных было более тяжелым). Еще 27 мая 1921 г. в Екатеринбургской губернии для борьбы с побегами заключенных была введена круговая порука, по которой за каждого бежавшего расстреливались 5 человек из его группы. В соответствии с этим приказом губЧК расстреляла 30 офицеров, которые отбывали наказание вместе с бежавшими. Многие из них о побеге даже не подозревали. Через несколько дней скитавшихся по деревням в поисках пропитания беглецов поймали, все они также были расстреляны[592].

Внутренние противоречия продолжали разъедать офицерство и на заключительном этапе истории Белого движения на Востоке России. Губительным стало наличие на Дальнем Востоке двух антагонистических группировок военных – каппелевцев (основной массы колчаковских войск, пришедших в 1920 г. в Забайкалье после Сибирского Ледяного похода) и семеновцев (войск атамана Г.М. Семенова, находившихся в Забайкалье). Вовлечены в этот затяжной конфликт были и многие офицеры. Поскольку за Семеновым стояли японцы, каппелевцы до некоторых пор не могли успешно противодействовать его сторонникам. При этом сам Семенов в августе 1920 г. зондировал почву на предмет своего перехода на сторону красных «под влиянием, как он сам объяснил, примера Брусилова и краха панской Польши»[593].