Русский серебряный век: запоздавший ренессанс

Другая английская балерина Хильда Маннингс (1896–1974) была членом дягилевской труппы 16 лет, с 1913 по 1929 год. Она участвовала во многих постановках Леона Массина и была под особым покровительством Дягилева. О нем она написала книгу мемуаров «Танцуя для Дягилева» (1960). По ее признанию, благодаря Дягилеву, она получила русское имя, научилась говорить по-русски и, в конце концов, стала ощущать себя русской. «Было ужасно, – рассказывала она в интервью Джону Драммонду, – начинать карьеру с именем, которое я получила при рождении – Хильда Маннингс. Мне оно не нравилась даже тогда, когда я была ребенком. Я очень благодарна Дягилеву за то, что он решил, что со мной надо что-то делать, так как я стала танцевать главные партии. В 1915 году я была единственной англичанкой, которая носила жуткое имя. Однажды он пригласил меня к себе и сказал: “Я даю тебе новое имя, будешь теперь Лидией Соколовой. Это имя известной балерины”. Я поцеловала его и сказала: “Большое Вам спасибо. Теперь я буду русской”. Я довольно долго жила русской жизнью. Когда я вернулась в Англию, я не говорила по-английски, предпочитая французский или испанский язык. Даже сейчас, когда я не могу найти подходящего английского слова, я нахожу сначала ее русский эквивалент»[233].

Это чудесное превращение англичанки, родившейся в Лондоне, в русскую танцовщицу, по словам Соколовой, произошло под влиянием Дягилева. «Теперь я думаю по-русски, молюсь на русском языке, вижу русские сны. Все, что я делаю, я делаю совершенно по-русски. Именно этому я обязана Дягилеву»[234].

В своих описаниях Дягилева Соколова проявляет глубокую проницательность. На вопрос, чем она объясняет успех Дягилева, как человека и художника, она говорит: «Тем, что он прекрасно знал артистический мир. Он знал его совершенно. И он мог отрешаться от материальных интересов. Он понимал живопись, старинную живопись. Его знание музыки было фантастичным. Он понимал не только музыку, но танец, а главное – он понимал молодых людей, их скрытые таланты, и он мог их выделять и продвигать»[235].

Не менее высокую оценку Дягилеву дает и еще один английский член дягилевской труппы Лейгтон Лукас (Лукин). О впечатлениях английской публики на представления «Русского балета» он говорит: «Это было фантастично, абсолютно фантастично. Это было как религия. Когда «Русский балет» впервые приехал в Лондон, я думал, что лондонцы сошли с ума. У меня был знакомый балетоман, который поставил небольшую фотографию Лопоковой и каждый день зажигал перед ней свечку. Это было настоящим поклонением этому искусству. Я видел, как девушка на Черинг Кросс встала на колени перед Иджиковским и пыталась поцеловать его руку, что привело его в настоящее смятение. Русский балет оказал влияние на оформление домов. Моя знакомая из Челси декорировала свой салон в стиле Шехеразады, она сидела на скрещенных ногах, с турецким тюрбаном на голове, и курила длинную сигарету. Балет Дягилева был последним криком моды. Это было фантастично»[236].