Русский серебряный век: запоздавший ренессанс

Поводом для письма явились содержащиеся в журнале критические высказывания в адрес некоторых произведений художников-передвижников – Верещагина, Флавицкого, Айвазовского. Но Репин не ограничивается только защитой этих художников, он в довольно резкой форме обвиняет художников «Мира искусства» в дилетантизме, в декадентстве, в отрицании достижений русского искусства, в переоценке западного искусства. Он называет Бенуа, Малявина и Сомова недоучками, последнего он оскорбительно называет «калекой-уродцом», изображающим в своих картинах сцены идиотизма и жалкого уродства. Признавая среди «мирискусников» только Е. Поленову и Головину, он всех остальных называет посредственностью и шарлатанами. Не оставляет он камня на камне и в западном искусстве, отвергая французских импрессионистов, Родена, скульптуры которого он сравнивает со скифскими бабами, Дега, Моне, Пювис де Шаванна.

Главное обвинение, которое Репин предъявляет «Миру искусства» – это отрицание академий и академизма, а, следовательно, и охраняемых ими традиций, знаний, выучки. По его словам, все мирискуссники хотят «уничтожить все академическое». Другое его обвинение не менее серьезное – антипатриотизм, слепое подражание Западу. «В ваших мудрствованиях об искусстве вы игнорируете русское, вы не признаете существование русской школы. Вы не знаете ее, как чужаки России. То ли дело болтать за европейцами: Давид, Делакруа, Бодлер, Золя, Рескин, Уистлер; вечно пережевываете вы европейскую жвачку, достаточно устаревшую там и мало кому интересную у нас»[127]. Иными словами, Репин обвиняет «Мир искусства» в космополитизме, стиль и аргументы его критики удивительно напоминают компанию по борьбе с космпополитизмом более позднего, советского времени, которая относится к 50-м годам нашего столетия.

Надо отдать должное Дягилеву: в ответ на грубое письмо Репина, он дал чрезвычайно тактичный и вежливый ответ, в котором отмечал, что ни «Мир искусства», ни он сам не отрицают роль художественного образования, чем должна заниматься Академия, ни тем более не отрицают традиций русского национального искусства, а напротив, печатая в журнале картины Брюллова, Левитана, Васнецова, Серова, Врубеля, способствуют их популяризации. Письмо Репина и ответ Дягилева были опубликованы в 10 номере «Мира искусства» за 1899 год и стало предметом пристального внимания художественной общественности.

Так, довольно громким скандалом началась полемика Академии с «Миром искусства», которая, впрочем, продолжалась на протяжении всего существования журнала. Через год Репин вновь обращается к «Миру искусства» с очередным посланием, в котором обвиняет журнал в эклектике, в том, что он ставит на одну доску такие явления, как японское и эллинское искусства, Сомова и Серова, А. Бенуа и Бенара. «Цель журнала, – пишет Репин, – определилась ясно: он желает взять палку, чтобы быть капралом художественного вкуса нашего общества»[128]. Журнал вновь отвечает Репину, но на этот раз, помимо разъяснений позиции журнала, он дает и характеристику позиции Репина, говоря, что «он убил в себе душу живую и сделался присяжным поверенным, хранителем рецептов Академии»[129].

Характерно, что полемизируя с поздними передвижниками, теоретики и художники «Мира искусства» вовсе не предлагали революцию в области формы или создание нового языка искусства, с чем выступят позднее представители русского авангарда. В целом художники «Мира искусства» оставались на позициях реализма, хотя и понятого более широко и многозначно, чем это делали передвижники. М. Добужинский, один из наиболее активных членов «Мира искусства», писал по этому поводу в своих воспоминаниях. «Ранний реализм «Мира искусства» отличался от передвижнического, который казался нам пустым и плоским (тем более от так называемого социалистического реализма). Мы слишком любили мир, и не было потребности нарочно искажать действительность»[130].