Русский скит на Афоне. Новая Фиваида

15 сентября 1907 года в два часа утра, после приобщения Святых Таин, мирно скончался иеросхимонах Герасим (в миру Григорий Камышанский, мещанин города Изюма Харьковской губернии), от роду 47 лет. Он поступил в Фиваиду в 1888 году и был усердным исполнителем послушаний, на него возлагаемых. В исполнении церковных служб он был примерным служителем Божиим, отличавшимся благоговейным и самым внимательным отношением к делу Божию. Особенно любил он поминать болящих на молебнах и покойных на панихидах и делал это с особенным усердием, очень много поминал и нисколько не тяготился. За его усердие и особенную любовь к почившим и его самого Господь удостоил весьма тихой и мирной кончины. Приняв в Святых Тайнах Тело и Кровь Христовы, он как будто уснул легким приятным сном в молитвенном устремлении взора горе и с руками, им самим свободно сложенными на груди крестообразно.

Болел отец Герасим почти все время своей жизни в Фиваиде, часто закутывался шалью или шарфом, некоторые даже относились с недоверием к его болезни, но он терпеливо все сносил. В больнице он жил, никуда не выходя, с апреля месяца до смерти, то есть около полугода. За это время болезнь так его истомила, что в нем видны были кожа да кости наподобие скелета, но при всем этом он благодушествовал и на его устах всегда была приятная улыбка. Скончался отец Герасим в день субботний, а похороны были совершены в воскресенье после вечерни при соборном служении всех иеромонахов и при всем братстве, любившем его. Вечная ему память!

О схимонахе Евгении

26 октября 1910 года, в ночь памяти святого великомученика Димитрия Солунского Чудотворца, чудно и дивно скончался 85-летний старец Божий схимонах Евгений (в миру Евдоким Епифанов Козырев, Воронежской губернии). Но прежде чем описать блаженную его кончину, необходимо хотя бы кратко рассказать о его личности и делах. Прибыл сей раб Христов в Фиваиду в 1885 году, будучи уже шестидесяти лет от роду. Первоначально он подвизался в пустынном уединении, потом неутомимо трудился в общежитии, а в 1891 году принял святую схиму и, согласно с великими схимническими обетами, стал проводить строгую, суровую жизнь. Полное нестяжание, пост, ветхая одежда, спание на голом полу в нетопленой келье были спутниками его подвижнической жизни, а главное, глубина смирения, братская любовь, молитвенное настроение и самоуглубление украшали его душу. Подвиги свои он всячески старался скрывать, но были случаи, когда они обнаруживались.

Когда он был на послушании хлебопеком, его иногда заставали свернувшимся на голом полу близ квашни и спящим от переутомления или в молитвенном подвиге в хлебной или келье. Келья у него была наподобие курятника или хлева – кругом щели, дыры, грязь, невыносимый запах, сырость, а зимой леденящий холод, и самая убогая обстановка, состоящая из стола, скамьи, да в углу было несколько икон, вот и все его богатство.

Надо было удивляться его выносливости, но он при всех своих крайних лишениях был всегда благодушен, при встрече с братиями изможденное и бледное его лицо всегда ласково и кротко улыбалось, ясный светлый взгляд и веселый вид выразительно говорили об ангельской чистоте блаженной его души. Приветливость, любовь и смирение словно были напечатаны в его взоре, и это невольно заставляло всех и каждого относиться к нему с чувством благоговения и почтительности.

Заметно было в отце Евгении также и развитие памяти смертной, ибо некоторым он говорил: «О Боже мой! Как страшна смерть, как я буду помирать? О, это ужасно!» Говоря эти и тому подобные слова, он всегда как бы напоминал и другим и себе о том часе, который для всех неизбежен и который навеки решит участь каждого для загробного мира. Проникаясь этим спасительным воспоминанием, он часто проливал слезы, и можно было нередко видеть на его лице отпечаток сих благодатных слез.

Будучи уже в почтенном возрасте (ему было 80 или 85 лет), он неослабно пребывал не только в молитвенных подвигах, но и в физических трудах. Последнее время, хотя он уже и не нес ответственного послушания, но труда своего не оставлял и всегда что-нибудь да делал для обители, сопровождая свой труд и рукоделие беспрерывной молитвой. Церковных служб он также никогда не пропускал. Видно было, что благодать Божия как бы носила этого преутружденного летами старца, и в нем более и более воскрилялся и юнел его дух.