Русский смысл

Тогда я, кроме прочего, ответил Анатолию Дмитриевичу: «…Оценивая советское прошлое, я вовсе не «забываю о своем намерении пытаться видеть действие Промысла Божия в истории» … И я вполне согласен с тем, что невозможно «вычеркнуть советское прошлое из нашей истории», как невозможно вычеркнуть из Библии Апокалипсис. Но ведь и в правлении Антихриста тоже проявит себя Божий Промысел, что не даст православным повода этому правлению рукоплескать. И в предательстве Иуды тоже был Божий Промысел, однако, мы с Иуды икон не пишем. И черти в аду мучают грешников, фактически исполняя Божью волю, но это ещё не значит, что черти – хорошие ребята … Моя непримиримость к советской власти вызвана тем бесспорным фактом, что это была власть воинствующих безбожников. Власть, поставившую целью искоренить религию, невозможно считать русской национальной властью … и если мы ещё не утратили способности отличать главное от второстепенного, то должны осудить большевизм так же, как немцы осудили нацизм, не смотря на то, что Гитлер построил много хороших дорог. Я ни от чего не предлагаю отречься, но я убежден: пока русские патриоты не выразят принципиального отношения а советской власти, ограничиваясь вялым интеллигентским рассусоливанием («Было плохое, но было и хорошее»), мы не сможем предложить России другой путь. Я ни сколько не против того, чтобы «соединить разорванную нить русской истории», особенно если эти слова хоть что-нибудь значат. Но Гамлета не люблю. Мужик так долго переминался с ноги на ногу, что в итоге все умерли».

К написанному тогда хочу ещё добавить пару слов по поводу того, что моё «отношение к советскому прошлому не особенно отличается от отношения либералов». Я отрицательно отношусь к советской власти по основаниям, не имеющим ни чего общего с либеральными. Для либералов советская власть плоха постольку, поскольку это была диктатура. Для меня советская власть плоха постольку, поскольку это была власть безбожников. Либералов ведь ни сколько не пугает советское безбожие, это для них как раз нормально, либералам дороги и святы демократические институты, растоптанные большевиками, а я по этим институтам ни одной слезы не уроню.

Конфликт между либералами и большевиками – конфликт внутрипартийный, они ни когда не были антагонистами, расходясь только по вопросам о методах и средствах. Юлиус Эвола писал: «С точки зрения конечных целей, расхождений между коммунистическим и западным мифом практически нет … С духовной точки зрения исход этой борьбы (демократического Запада и коммунистического Востока) не имеет ни какого значения. Западная цивилизация, основанная на сущностном отрицании традиционных ценностей, ведет к тому же распаду, что и марксистко-коммунистический мир, отличаясь от него лишь формами и степенью разрушительных процессов и следовательно, так же, как и последний, не обладает ни какой высшей идеей».

Советская была плоха не тем, что растоптала демократию, а тем как раз, что была глубинно, сущностно демократична, лишний раз заставляя вспомнить, что диктатура – частный случай демократии. Иван Ильин назвал советскую власть «правлением подлинно худших людей», это как раз и создало в Советском Союзе подлинно демократическую атмосферу, несмотря на отсутствие парламентаризма. Это была власть хамов, объявивших свои убогие и низменные желания мерилом всех вещей. О чем мечтали люди «страны советов»? О «стране колбасы». О том, что когда-то «денег не будет, приходи в магазин и бери что хочешь». Они говорили о «светлом будущем», да что же светлого в неограниченном доступе к жратве? Советская власть действительно была демократической, потому что её цели и задачи определялись убогими запросами бездуховного большинства. Самое тупое и примитивное хамье чувствовало себя в СССР психологически комфортно, им с утра до вечера внушали, что «на них всё держится», что они «хозяева земли», и они в это верили, и они действительно были хозяевами во всяком случае общественной атмосферы, получив моральное право с высокомерной усмешкой смотреть на «очкариков», на «гнилую интеллигенцию». Под словом «труд» понимался исключительно труд физический, а «ученый» был интересен советскому хамью лишь как человек, придумывающий всякие полезные штуки. Человек, который в грязных сапогах шагал по начищенному паркету, не только не вызывал осуждения, но и встречался одобрительным урчанием: «Так им, гнидам».

Конечно, реальная власть в СССР не принадлежала широким массам, но перед хамьем реально заискивали, за ними признавали право быть законодателями мод. «Свинарка и пастух», развращенные советской пропагандой, на самом деле превозносились до небес и, не получив власти, всё же получили очень приятное психологическое самоощущение.