«Русский вопрос» в 1917 — начале 1920 г.: Советская Россия и великие державы

В докладе Х. Г. Раковского[446], посвященном вопросу возобновления торговых отношений между Россией и Германией, отмечалось, что восстановление российско-германских торговых связей является одним из важнейших пунктов всей политической и экономической программы правительства России, но ему препятствовала война, которую германское правительство, несмотря на подписанный в Брест-Литовске мирный договор и произведенную демобилизацию российской армии, вело с Россией, «почти ежедневно занимая все новые и новые области, незаконно присваивая себе миллиардные ценности, принадлежащие российской казне и российским гражданам и отрезая Великороссию последовательно от важнейших областей снабжения хлебом, рудой, металлом, каменным углем и нефтью»[447].

Германская угроза все новым и новым областям страны препятствовала возобновлению торговых отношений не только из-за разрушения транспортной системы, делавшей невозможным значительный приток экспортируемых товаров к пограничным станциям или портам вывоза, а приводила к оттоку вглубь страны из угрожаемых центров (Москвы, Петрограда и т. д.) наиболее ценных товаров и материалов (медь, резина, ткани) в безопасные, недоступные для немецкого захвата места. «Так будет продолжаться до тех пор, — сообщалось в докладе, — пока Германское Правительство, не ограничиваясь голословными утверждениями, что русским центрам не грозит опасность немецкого нашествия, не уберет свои войска за линию, установленную Брестским договором, и не прекратит явного и тайного содействия и подстрекательства различных врагов Советской Республики, будут ли то турки, татары, донские контрреволюционеры и т. д.»[448].

Единственно возможный для Германии способ получать от России сырье и материалы состоял в отказе от политики насильственного завоевания российских областей и в признании правовой основы взаимоотношений между странами, хотя бы в виде Брест-Литовского договора, — по признанию Раковского — крайне невыгодного для России. «Очищение занятых областей и отвод германских войск на линии, предусмотренные Брестским договором, прекращение всяких враждебных действий, возврат захваченного имущества и возмещение убытков и ущерба причиненных враждебными действиями после 3 марта 1918 г., восстановление свободного судоходства по Черному и Балтийскому морям, беспрепятственное разрешение сношений и обращения товаров между Великороссией и оккупированными ее частями — вот политические предпосылки, без соблюдения которых невозможно в сколько-нибудь широком масштабе восстановление торговых и промышленных сношений между Германией и Россией», — писал он[449]. В докладе подчеркивалось, что так как Россия с заключением Брестского мира перешла на положение нейтральной страны, она не могла быть «трактуема» как страна, союзная Германии; и наряду с возобновлением торговых отношений с последней, желала поддерживать торговые отношения, как с союзническими, так и с нейтральными, странами. От немцев не скрывалось, что торговые отношения России со Скандинавией и Соединенными Штатами могут быть более значительными, как со странами, способными предоставить России товарный эквивалент за доставляемые товары.

Российское правительство представляло торговые отношения с Германией отнюдь не как одностороннюю сделку продажи, так как Россия нуждалась не столько в деньгах или валюте, сколько в машинах, материалах и товарах народного потребления для поддержания и развития сельского хозяйства, горного дела и промышленности. От Германии ждали товарных компенсаций.

В отношении вопроса возобновления торговых отношений в докладе было заявлено, что хотя Россия имела громадные запасы сырья и отчасти готовых товаров, обмен мог бы развиваться постепенно из-за того, что, во-первых, сама Германия не могла дать многого; во-вторых, невозможно быстро устранить транспортные трудности; и, наконец, препятствием могло б служить озлобление русского народа против немцев, вызванное агрессивным поведением Германии после Бреста. В качестве возможных объектов вывоза из России предлагались некоторые поставки платины, стальной болванки, железного лома и в ограниченном количестве — меди (причем наиболее подходящей компенсацией считали каменный уголь, которого Петроград мог бы принять до зимы до 1 000 000 тонн). Доставка угля в Петроград имела особое значение: она «облегчила бы устранение препятствий к вывозу наших товаров в Германию со стороны предубежденного против немцев населения Петрограда, показав воочию, что сношения с немцами могут представлять для нас действительную выгоду»[450].