Русский Жребий

Олег, действительно, был страшно измучен и с радостью последовал совету генерала, растянувшись на узкой лежанке, показавшейся ему после чулана царским ложем, и мгновенно погрузившись в сон.

Глава 18.

Лилька влетела в квартиру Раи, словно метеор — трясущаяся, зарёванная, не похожая на себя. Текла по дебелому лицу тушь с густо накрашенных глаз, подрагивали перламутровые — не по летам её — губы:

— Раечка, Раечка, что же это? Ведь он ничего никому не сделал! Он просто по улице шёл! А они его избили!

— Кого избили? Что ты говоришь? — нервно спросила Рая, доставая из шкафчика початую бутылку коньяка.

— Кирочку моего избили!

— Как? Кто?

— Кто же их знает, кто! Они все на одно лицо — в масках и с битами! Отобрали у него сумку и избили… Просто так, понимаешь?! Им весело было! Они ржали и били! Потому что он у меня интеллигентный, хрупкий… А теперь он в больнице полуживой! — Лилька хлебнула предложенного «успокоительного», закашлялась. — Меня к нему даже не пустили!

— Ничего, главное, что жив, — сухо ответила Рая.

— Ничего?! Какое «ничего»?! Мы уже на улицах своего города, словно… словно в оккупации… За детей же страшно, Рая! Господи, и зачем мы всё это устроили?

— Ты сейчас о чём?

— Да об этом проклятом майдане! Зачем это нам было нужно, Райк? Я не говорю о других… Но нам — зачем? Мы ведь хорошо жили, ни в чём не нуждались. Помнишь, прошлое лето? Мы ездили на море… И так каждый год… Я шесть раз была за границей, ты четыре. У нас было — всё! И наши мальчики были рядом с нами, и их никто не избивал на улицах… Так зачем нам было это всё рушить?

— Ты просто дура! — взвилась Рая. — Всё тряпками меришь?! Цацками?! Заграницами?! Я на майдане за новую жизнь сражалась! За независимость нашу! За свободу!

— Да брось ты, Райка… — вяло протянула несколько успокоившаяся Лилька. — Мы же с тобой со школы знакомы. Тебя никогда всерьёз не интересовала политика, как и меня… Конечно, хотелось, чтобы наша страна стала, наконец, частью Европы… Достал этот «совок». Если бы всё сложилось, как мы хотели, я бы Кирочку своего отправила в Англию, или во Францию… И ездить бы туда было проще. И товары их к нам бы пошли. А в итоге что вместо Европы? Грязь, кровь, страх… — Лилька поморщилась. — Ну, так же нельзя жить! Я устала… Я на днях в банке была, деньги переводила в Москву за покупку. Так меня там так облаяли! Что я, дескать, финансирую врага и агрессора! Ну, это же дикость! Варварство! И уж точно не Европа…

— И правильно тебя там облаяли! — сурово оборвала Рая. — Страна воюет, а разные курицы, видите ли, какую-то хрень у москалей покупают! Вам пофиг, да, что мы на войне?! Что наши ребята жизни свои кладут?! Вам бы лишь бы жрать хорошо, так?!

Лилька испуганно уставилась на Раю:

— Подруга, да ты что? Ты серьёзно, что ли?

— Серьёзно! И Кирку своего к моему сыну не примазывай! Мой сын защищает Украину от москалей, а твой здесь груши околачивает!

— Он учится!

— Потом все учиться будут! А сейчас не хрена! Твой сын — такой же дезертир и предатель, как те ублюдки, что его избили! Только у тех, видимо, нет богатенького папаши, поэтому им приходится обеспечивать себя самим!

Лиля резко поднялась:

— Ты, кажется, окончательно свихнулась. Мне очень жаль, что Лёнечка поехал на эту войну. Своего Киру я бы не пустила туда никогда. Я не хочу, чтобы моего сына убили, а мне потом врали, что он сбежал, чтобы не платить компенсаций, на которые у этих подонков нет денег.

— Больше читай москальскую пропаганду!

— Иногда это бывает полезно, Раечка. Между прочим, из Днепропетровска мне написала моя приятельница. Она работает врачом в тамошнем госпитале. Пишет, что он переполнен нашими ранеными. И морги тоже переполнены. А чтобы это скрыть, начальство посылает с телефонов убитых смс-ки их родным. Разве это не мерзость, Рая?

Последние слова точно ошпарили Раю. У неё перехватило дыхание, и глаза произвольно выкатились из орбит.

Лиля отступила на шаг:

— Эй, подруга, что с тобой? Тебе плохо?

— Пошла вон! — завопила Рая. — Слушай своих долбаных колорадов, а моего порога больше не переступай! Не смей! Не смей! Не смей! Мой мальчик жив, слышишь?! Жив! И вернётся героем, когда мы победим! Убирайся!

Лилька не заставила просить себя дважды и выбежала прочь с той же скоростью, с какой влетела пред тем.

Рая судорожно сделала несколько глотков прямо из бутылки, прошипела тихо:

— Сучка… Всегда сучкой была… И в школе тоже… Кирку её, видите ли, избили! И правильно… Нечего под мамкиным подолом сидеть… А мой Лёня жив и здоров! Каждый день мне пишет… — она покосилась на часы. — Вот, без пяти девять… Сейчас он непременно напишет…

Она выпила ещё и, пройдя в свою спальню, легла на кровать. Через несколько минут телефон её загудел, и Рая быстро схватила его: «Здравствуй, мама! Я жив и здоров. Всё хорошо. Позвонить не могу. Целую».