Русский Жребий

— Фатализм?

— Да, фатализм. И не говори мне, что тебе он чужд.

— Я — другое дело.

— Мы всё — одно дело, Серёж. И я только одного не могу понять… За что эти-то трое погибли? — Агния кивнула на могилу. — Я успела хорошо узнать Мирославу. Она же… Она святая была! Настоящая! Я таких людей в жизни своей не встречала. На неё молиться можно было! Ну, почему — её?!..

— Значит, ангелов на небе не хватает. Теперь тремя больше стало. Им, во всяком случае, теперь гораздо лучше, чем нам.

— Да… — Агния посмотрела на небо. — Может, хоть теперь она исполнит свою мечту: обретёт крылья, которыми сможет укрыть всех, кто ей дорог… И этот город…

— Город сегодня ночью будет оставлен, Аля. Таково решение Первого.

— Что? — Агния вздрогнула и вперила в Сергея непонимающий взгляд. — Как это — оставлен?

— Первый принял решение оставить его ради сохранения армии и спасения жителей от полного уничтожения.

— Вот значит как… — Агния покачала головой. — «Взлетать нельзя, оставаться погибнем. Выход один — будем взлетать»[27]? Так, что ли?

— Так, Аля, — вздохнул Родионов и поморщился: — Опять-то всё киномания твоя…

— Мне бы не хотелось уезжать отсюда, — промолвила жена, проигнорировав последнее замечание. — Мне здесь было… Страшно, больно, тяжело, но… хорошо! Как это ни дико… Я здесь была на месте, понимаешь? Может, было бы лучше мне здесь остаться навсегда…

— Что ты несёшь, Аля! Кому лучше?

— Мне самой.

— Послушай, если тебе так нравится существование в адских условиях, то ты можешь не переживать: впереди у нас ещё долгие месяцы войны, и скучать тебе не придётся.

— Условия… Да не в условиях дело. А в том, что здесь всё настоящее, понимаешь? Жизнь, смерть, люди… И сама я — настоящая. Если всё-таки вернусь на большую землю, то уеду навсегда в свою глушь.

— И через неделю сбежишь оттуда.

— Почему это?

— Потому что там нет круга общения, — усмехнулся Сергей, вспомнив когда-то оброненное выражение жены. — Пустая деревня, где последним старухам не о чем даже посплетничать. Ни интернета, ни телевизора — ничего! Нет, Аля, ты так жить не сможешь. Я слишком хорошо тебя знаю.

— Да, ты прав, — неожиданно легко согласилась Агния. — Я ужасно глупо устроена. В жизни я дорожила лишь двумя вещами: моим домом и моим мужем…

При этих словах Родионов внутренне напрягся, а она продолжала, не глядя на него:

— И, вот, парадокс: дом я вижу во сне годами, но не могу прожить в нём дольше недели. О муже также думаю всякий день, но стоит встретиться с ним, и мы начинаем спорить, и всё оканчивается очередной ссорой. Странно, что мы здесь ещё не поссорились с тобой.

— Я думаю, нам просто было некогда, — отозвался Сергей. — Однако, я дал тебе слово, что наш дом навестим вместе, если вернёмся отсюда. А ты знаешь, что я всегда держу свои обещания…

— Если этому не мешает служба…

— И даже тогда — пусть и запоздало. Своё слово я сдержу, а сейчас сделай одолжение, идём со мной. До ночи у меня много дел. И я хочу, чтобы до часа Х ты находилась в надёжной компании господина Курамшина.

— Не беспокойся, Серёж, я не выкину никакого фортеля, не такая уж я сумасшедшая.

— Надеюсь.

— Господин капитан! — внезапно на дороге появился Николай, бледный и запыхавшийся. Подбежав к Сергею, он кивнул Агнии:

— Здравия желаю, Агния Сергевна!

— Что вы тут делаете, Юшин? — спросил Родионов. — И почему у вас такое перевёрнутое лицо?

— Таруса вернулся! — выдохнул Николай.

— Что?!

— Олег вернулся!

— Господи Боже… — Агния поднесла руку к сердцу. — Бедный парень…

— Объясните толком, — потребовал Сергей.

— Его, оказывается, не убило, а только контузило, и он попал в плен. Там его мутузили, как грелку, а потом какой-то офицер из Киева, бабки его хороший знакомый, его увёз и отпустил на все четыре… Как уж до города «звериными тропами» добрался, Бог весть.

— Он уже знает? — Агния кивнула на крест.

Николай кивнул:

— Он сейчас у её дома…

— Пойду туда, — решил Родионов.

— Не ходите, господин капитан. Он и меня отослал — сказал, что хочет один побыть.

— Как бы ни сотворил с собой чего…

— У него ещё брат погиб. Вроде как сами же укры его и грохнули…

— Господи, за что ж в одну воронку-то… — покачала головой Агния, страдальчески сдвинув брови.

— Вот что, Юшин, — распорядился Сергей, — идите-ка вы к нему. Подходить близко не надо, коли он того не хочет, но будьте рядом. Мало ли что… Агния Сергевна права: слишком много горя на одну голову разом.

— Будет исполнено, господин капитан, — кивнул Николай и, отдав честь, поспешно удалился.

— И мы пойдём, — сказал Родионов жене, направляясь к машине.

— Сейчас…

Агния ещё с минуту постояла у могилы, перекрестилась трижды и не без труда поклонилась, коснувшись рукой холма:

— Прощай, Мирочка… Ты своего Олега сберегла, а мы тебя нет. Прости! Молись за нас всех этой ночью! — поклонилась ещё раз и, почти не опираясь на костыль, будто убегая от кого-то, поспешила к машине.

***