Русско-еврейский Берлин (1920—1941)

Но Тейтель не был бы Тейтелем, если бы закончил письмо на этой минорной ноте. «Однако не будем отчаиваться и падать духом. Все преобразуется», – заключил неунывающий патриарх882.

Гольденвейзер пристально следил за тем, что происходит в Берлине. Американские газеты печатали подробную информацию о происходящем в нацистской Германии, к которой было приковано внимание всего мира. Он завязал переписку с И.В. Шутым, ставшим представителем тейтелевской организации в Берлине, черпал информацию из писем, приходящих из Германии не только ему, но и, по-видимому, другим бывшим «русским европейцам» в США. Наконец, относительно свежие новости, но главное, личные впечатления «привозили» те, кому удалось получить разрешение на иммиграцию в Америку. В конце декабря прибыли племянница жены Гольденвейзера с мужем, в январе – некий Л. Каплан, «постоянный клиент союза и столовой»883.

«Страшно важно сохранить нашу организацию, не дать ей распасться», – писал Гольденвейзер Тейтелю в январе 1939 года884. О том же он писал Фрумкину:

Положение нашего дела меня очень беспокоит. Я опасаюсь, что оно уже трещит по швам из-за отсутствия компетентных работников, а долго ли останется на посту теперешний состав? Я считаю, что самой важной задачей Вашей и Якова Львовича [Тейтеля] должна быть теперь выработка плана какой-нибудь возможно безболезненной «перелицовки» всей организации, при которой хоть что-нибудь сохранилось бы и после дальнейших неминуемых отъездов прежних работников. Я писал об этом и Я.Л. [Тейтелю].

Плохо то, что широкие проекты помощи, о которых столько говорят и шумят, упускают из вида два момента: 1) необходимость в первую очередь помогать еврейским организациям в самой Германии, без напряженной работы которых три четверти еврейского населения осуждено на вымирание, даже если эмиграция шла бы полным ходом, и 2) то обстоятельство, что пресловутый вопрос о вывозе капиталов из Германии интересует лишь самую ничтожную часть кандидатов в эмигранты, а громадное большинство не имеет даже на билет. Между тем, все усилия сосредоточиваются на переговорах об этих капиталах – быть может, для того чтобы завуалировать полную пассивность в главном и основном вопросе: о квотах и визах885.

Гольденвейзер не подозревал, что январское письмо Тейтеля станет последним, которое он от него получит. Яков Львович Тейтель неожиданно скончался 19 февраля 1939 года от отека легких в Ницце, в доме своего сына Александра, у которого жил последние годы. Слово «неожиданно» как будто не совсем уместно в данном случае: ведь речь идет о 88-летнем старике. Но именно такое ощущение возникло при получении известия о смерти Тейтеля у современников. И.В. Гессен говорил в речи на собрании памяти Тейтеля в Париже: