Русско-японская война и ее влияние на ход истории в XX веке

В свете вышесказанного неудивительно, что общественное мнение в Великобритании и США было во время войны на стороне Японии. Японские политики и государственные деятели стремились описать войну как борьбу цивилизованной нации с варварской автократией, а пресса обеих западных стран быстро переняла эту позицию. Войну описывали как грандиозное сражение между конституционализмом и абсолютизмом, поэтому утверждалось, что Япония борется не столько за свои экспансионистские амбиции, сколько за западные идеалы[192]. Олицетворением антироссийских настроений стал Джордж Кеннан (1845–1924) не только благодаря своей книге «Сибирь и ссылка» (1891) [Кеннан 1906], но и из-за публикации во время Русско-японской войны 26 статей[193], в которых он изображал Японию в положительном ключе, а Российскую империю в отрицательном – как страну, в которой «самонадеянность, неверные расчеты и лень привели к беде»[194]. Он подчеркивал, что «Япония лучше обращается со своими врагами, чем Россия со своими сторонниками»[195]; о чем-то подобном он рассказывал в японских лагерях военнопленных для пропаганды революционных идей в России [Travis 1981]. Симпатии общественности были определенно на стороне Японии, что помогало обезопасить финансы Японии во время войны, поскольку правительство в Токио были необходимы иностранные средства для финансирования больших военных кампаний.

Япония перед Русско-японской войной не была крупным финансовым игроком, хотя страна и получила два крупных займа на свое развитие, а именно на строительство железной дороги и выплату стипендий самураям после начала социальной реформы в 1868 году [Miller 2005:465–466]. Война стоила дорого, и после того, как на победы в Мукденском и Цусимском сражениях был потрачен миллиард долларов США, Япония стала признанным национальным государством на мировых финансовых рынках [Опо 2013]. Однако первый заем было трудно обеспечить, поскольку мало кто верил в победу Японии. Первые деньги – заем в размере 50 миллионов долларов – дал банк «Kuhn, Loeb & Со» в Нью-Йорке, один из представителей которого, Джейкоб Г. Шифф (1847–1920), поддерживал Японию в надежде наказать Российскую империю за антиеврейскую политику [Cohen 1999]. Следующие друг за другом победы укрепили положение Японии, и она получила еще займы в международном финансовом центре в Лондоне. Итого к июлю 1905 года на фоне постоянных улучшений было выдано 350 миллионов долларов [Miller 2005: 473]. Несмотря на растущую платежеспособность Японии, пределы ее финансовых возможностей, казалось, были достигнуты после Мукденского сражения, когда японцы не смогли преследовать русские войска, уходившие на север, из-за недостатка боеприпасов и финансовых последствий ведения крупномасштабной войны. Оставшихся денег хватило бы только на полгода, поэтому для японцев мирные переговоры были неизбежны[196]. Спекуляции по поводу требований Японии, начавшиеся уже в конце 1904 года, отражены в саркастическом комментарии в «Deutsche Tageszeitung» («Немецкая ежедневная газета»):

Бедная Япония! Она еще не убила медведя, а уже начала делить его шкуру. Друзья Японии весьма ей помогут, вернув упрямую, воинственную, но многообещающую страну с небес радости победы на холодную безэмоциональную землю. Японии надо осознать реальное положение дел и баланс сил[197].

Такое пророческое утверждение было в 1905 году актуально как никогда. Японии был необходим мир, а Россия, казалось, не хотела прекращать войну. Царь повторно объявил о своем решении продолжать войну до тех пор, пока правительство не сможет достигнуть устраивающего его результата[198].