Русско-польские отношения и балтийский вопрос в конце XVI — начале XVII в.

В этот момент, когда установление шведского господства в Прибалтике было близко к своему осуществлению, герцог Карл, естественно, не видел оснований идти на ослабление своих позиций в этом районе. Ратификация Тявзинского мира выдвигалась им по-прежнему как обязательное условие русско-шведского союза. Различной аргументации этого тезиса посвящена основная часть его новой инструкции. В качестве известной уступки русским требованиям можно рассматривать лишь то, что герцог велел послам сообщить русскому правительству о его согласии передать русским Нарву на условиях, сформулированных во время стокгольмских переговоров. В инструкции также указывалось, что в ходе переговоров, при ратификации мирного договора, можно отказаться от требования распространить его условия на новые земли, завоеванные герцогом в Ливонии. Одновременно в своем послании к царю герцог особо останавливался на том, что, сохранив нейтралитет в польско-шведской войне, тот утратил возможность сделать какие-либо приобретения в польской Прибалтике, которая теперь перешла под власть шведов. Вместе с тем он сообщал, что намеревается в дальнейшем напасть на Вильно, как бы намекая тем самым царю на возможность совместных русско-шведских действий в этом районе[459].

Таким образом, как правильно отметил Альмквист, в обоих документах не содержалось по существу почти ничего нового. Герцог Карл, хотя и имел сведения о заключении перемирия между Россией и Речью Посполитой, очевидно, не придал им значения и по-прежнему полагал, что обнаружившаяся (как он думал) военная слабость Речи Посполитой побудит Россию ради возможных приобретений в Литве и Белоруссии пойти на союз со Швецией и признание шведского преобладания на Балтике.

Нетрудно видеть, что инструкции герцога Карла, полученные в Москве где-то в середине мая, не давали послам никакой конструктивной основы для дальнейших переговоров, так как все содержавшиеся в них предложения были уже обсуждены и отвергнуты русской стороной. Единственное конкретное предложение, касающееся Нарвы, при условии ратификации Тявзинского договора было для русских не приемлемо, в особенности в новой ситуации, сложившейся по окончании войны Речи Посполитой с Валахией, которую русское правительство оценивало совершенно иначе, чем шведы. Переговоры поэтому ограничились лишь двумя заседаниями— 21 и 23 мая. Прения сразу приняли резкий характер. Как отметили шведские послы, русские представители заявили, что царь «теперь не подтвердит мирное соглашение, и так как ему не хотят дать каких-либо городов или селений в Лифляндии, то он возьмет их силой». 24 мая послы были приглашены на прощальную аудиенцию, где им сообщили, что не позднее августа должны быть присланы новые шведские послы с окончательным ответом по вопросу об Эстонии. На этом переговоры закончились[460].

В итоге переговоров для русского правительства, по-видимому, стала ясной невозможность соглашения со Швецией, и оно уже не ожидало никаких благоприятных результатов от будущих русско-шведских контактов.

6 августа из Москвы выехало посольство, отправленное в Речь Посполитую для ратификации перемирия[461].

Период колебаний тем самым закончился, и определился курс русской внешней политики на ближайшие годы — мир с Речью Посполитой и борьба за выход к Балтийскому морю со Швецией. При этом перед русским правительством снова должен был встать вопрос о возможности сотрудничества с державой, находившейся в состоянии войны со Швецией, — Речью Посполитой.

Поскольку инструкции русскому посольству не сохранились, нельзя ответить на вопрос, было ли дано русским послам поручение выяснить, возможно ли и на каких условиях соглашение между Россией и Речью Посполитой, направленное против Швеции. Статейный список посольства, правда, показывает, что русские послы не предпринимали никаких попыток поставить перед правительством Речи Посполитой этот вопрос, однако это, возможно, объяснялось тем, что обстановка, сложившаяся в ходе переговоров, как увидим далее, не оставляла никаких сомнений, какова будет реакция короля и польско-литовских сенаторов на возможные предложения с русской стороны.

Обратимся теперь к рассмотрению новых русско-польских переговоров. Хотя на литовский рубеж русские послы прибыли в середине сентября, переговоры состоялись значительно позднее из-за отказа послов ехать в Прибалтику, где в непосредственной близости от театра военных действий находились и король, и члены литовской рады (в частности гетманы и канцлер)[462].

Этот отказ, продиктованный соображениями престижа, в сущности устраивал также поляков и литовцев, так как появление русского посольства ясно указывало на то, что Россия желает соглашения и в ближайшем будущем с ее стороны осложнений не предвидится. С другой стороны, именно в конце сентября в Прибалтику подошла коронная армия во главе с Яном Замойским. Это давало основание надеяться, что через несколько месяцев переговоры будут протекать в гораздо более благоприятной для Речи Посполитой обстановке.