Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв.

Теоретически, вероятно, наибольшее внимание с этой точки зрения могли привлечь к себе Габсбурги — правители наиболее крупной из соседствующих с Речью Посполитой держав. Кандидатура эрцгерцога Эрнеста, сына императора Максимилиана II, пользовалась поддержкой целого ряда влиятельных магнатов и представителей духовенства, но широкие круги шляхты почти с самого начала «бескоролевья» проявляли глубокую враждебность к австрийскому кандидату. Основные причины этой враждебности достаточно выявлены польскими исследователями. Во-первых, австрийский эрцгерцог был представителем германской княжеской династии, немцем, а представление о извечной непримиримости интересов польского и немецкого народов было к этому времени прочно усвоено польской шляхтой[227]. Во-вторых, Габсбурги имели среди шляхты прочную репутацию правителей, которые на подчиненных им территориях пытаются ограничить привилегии сословий и подчинить их своему централизованному аппарату с его бесчисленными поборами. Наконец, шляхта опасалась, что с выбором Габсбурга Речь Посполитая окажется вовлеченной в долгую войну с Турцией, которая разорит страну, а император не сможет оказать полякам реальной помощи (об этом выразительно говорил пример разоренной турками Венгрии)[228]. Такая позиция едва ли не подавляющей части коронной шляхты уже осенью 1572 г. заставила, как это уже отмечалось, более реалистических польских политиков искать других кандидатов на польский трон.

Часть протестантской магнатерии (сенаторы Королевской Пруссии, некоторые предводители малопольских протестантов) и шляхты склонна была поддержать кандидатуру шведского короля Юхана III[229]. Уже осенью 1572 г. появились первые памфлеты, рекомендовавшие его шляхте[230]. Наряду с другими аргументами определенная роль была отведена в них и ссылкам на успехи Юхана III в войне с Россией, которую он уже с 1569 г. вел в Ливонии[231]. Назначение этих ссылок раскрывается в одном из сочинений, написанных для пропаганды шведского кандидата: «С этим соединением (Речи Посполитой со Швецией. — В.Ф.) шведское королевство, как могучая башня, всегда может быть нам полезно против Московского, так что если где-нибудь началась война, татары за деньги готовы, с другой стороны — шведы. С божьей помощью могли бы мы тогда у этого неприятеля не только свое назад отобрать, но и его собственное себе присвоить»[232]. Это рассуждение должно было убедить читателей в том, что именно выбор шведского короля на польский трон и военно-политический союз со Швецией обеспечат Речи Посполитой победоносное окончание восточной войны. Однако успехи Юхана III в войне с Россией далеко не были столь очевидными, как казалось некоторым публицистам прошведского лагеря. Характерно, что утверждения одного из анонимных публицистов о «счастьи» Юхана III в этой войне вызвало насмешливую реплику Я. Д. Соликовского: «С Московским счастливый, а что у него взял?»[233] Даже среди самих сторонников этого кандидата были известные сомнения на тот счет, сможет ли шведский король успешно справиться со стоящими перед Речью Посполитой трудностями[234]. Во враждебных шведской кандидатуре сочинениях эти сомнения выражались в несравненно более сильной форме: Юхан III «не может защититься ни от датского короля, ни от Московского, а как бы он нас защитил от неприятелей коронных»[235].

Ненадежность Швеции как союзника, недоверие к военно-политическим возможностям Шведского королевства обращали внимание шляхты к кандидатуре Генриха Анжуйского, представлявшего на выборах Францию, хотя и ослабленную религиозными войнами, но все же остававшуюся крупнейшей европейской державой того времени. О планах, связывавшихся господствующим классом Речи Посполитой с французской кандидатурой, позволяют судить обещания французских послов на элекции[236], несомненно подсказанные им польскими сторонниками Генриха Анжуйского. Послы обещали, что будет заключен «вечный союз» между Францией и Речью Посполитой и что Франция добьется прочного мира между Речью Посполитой и Турцией. Послы предложили также, чтобы французское правительство «на свои средства» (suis sumptibus) вело войну с Россией за возвращение земель, некогда входивших в состав Великого княжества. Помимо денежных субсидий, французский король должен был прислать для участия в будущих военных действиях 4-тысячный корпус гасконцев. Содержание изложенных обязательств ясно говорит о том, что польские феодалы, поддерживавшие французского кандидата, определенно брали курс на возобновление войны с Россией, которую они рассчитывали выиграть при поддержке Франции.