Русско-турецкая война 1686–1700 годов

Глава 6 КАМПАНИЯ 1695 г. ВЗЯТИЕ ДНЕПРОВСКИХ ГОРОДКОВ

Хронологический отрезок, включающий 1695 и 1696 гг., стал одним из наиболее активных периодов боевых действий российской армии на главных театрах Русско-турецкой войны. В это время были достигнуты основные успехи в борьбе с османами — захвачены турецкие укрепленные пункты на Днепре и в устье Дона. В дальнейшем усилия московского командования оказались сосредоточены на удержании и освоении завоеванных территорий.

Стратегическое планирование и подготовка кампании 1695 г.

Процесс принятия московскими властями решения о начале наступательных действий остается одной из нераскрытых тайн российской истории исследуемого периода. Надо полагать, что вопрос о новых больших походах стал актуальным вскоре после смерти царицы Натальи Кирилловны и начала самостоятельного правления Петра I. Документов, которые четко зафиксировали бы момент, когда царь определился с основными направлениями ударов, обнаружить не удалось. Причина этого вполне очевидна — тема обсуждалась в кругу ближайших сподвижников царя, и содержание разговоров не попадало в официальные бумаги.

Документы показывают, что зимой 1694/95 г. велась весьма серьёзная подготовка к будущей кампании. В период с декабря 1694 г. по январь 1695 г. на воеводстве в Белгороде временно оставался младший из Шереметевых — Михаил Борисович, который замещал уехавшего в Москву отца[1200]. Очевидно, что поездка старшего Шереметева в столицу была связана с планированием кампании 1695 г. 9 декабря Б. П. Шереметев обедал с П. Гордоном, а 15 декабря они встретились еще раз, уже вместе с Б. А. Голицыным[1201].

В декабре 1694 г. еще один сподвижник Петра — А. А. Виниус приезжал к гетману И. С. Мазепе. Обсуждался вопрос возможного похода на Казы-Кермен. Гетман выступил против того, чтобы, взяв город, «отворить» Днепр «своевольным» запорожцам. Он настаивал на том, чтобы весной 1695 г. напасть на Буджак[1202]. Много лет спустя Виниус вспоминал, что ездил к гетману «о совете Озовского облежения»[1203]. Надо полагать, что он имел в виду не столько вопрос о походе на Азов (о чем в документах посольства не говорится), сколько кампанию в целом. Возможно, какие-то вопросы задавались в Москве донским казакам. Их «зимовая» станица во главе со станичным атаманом Борисом Даниловым прибыла в столицу 5 декабря 1694 г. Они сообщили, что с азовцами «размирились» ещё весной, а также поведали о ходе боевых действий в прошедшем году. В их рассказе особенно любопытны сообщения о сражении казаков, отправившихся в морской поход, с тридцатью вражескими кораблями при подходе к устью Дона, а также известие об укреплении Азова янычарами и местными жителями, восстановившими стену, «вывалившуюся» в прошлое «лето»[1204]. Около года спустя резидент цесаря О. А. Плейер отмечал, что перед первым походом Петр расспрашивал донского атамана об Азове[1205]. Подчеркнем, что в документации, связанной с прибытием станицы, сведений о встрече царя с Даниловым нет. Не исключено, что беседа могла пройти в неофициальной обстановке.

Наиболее ранние сведения о факте подготовки кампании 1695 г. содержатся в письме Гордона, отправленном австрийскому дипломату И. Курцу 21 декабря 1694 г.: «Верю и уповаю, что сим летом мы свершим нечто важное для блага христианства и общего союза»[1206]. Как видим, решение о переходе к активным боевым действиям к этому времени уже было принято.

Позднее данные о различных аспектах подготовки к активным военным действиям встречаются регулярно. Так, 28 января 1695 г. М. Б. Шереметев послал из Белгорода в Москву (очевидно, по отцовскому запросу) захваченного летом 1694 г. азовского ахреянина Демьяна Ларина сына Башмака[1207]. В столице его расспрашивали 8 февраля. Среди сообщений Башмака особое внимание привлекает известие о малом числе людей в азовском гарнизоне: «А в Озове де людей было служилых янычан и жилецких людей тысячи з две»[1208]. Судя по рассказам пленника, крепость представлялась весьма легкой добычей.

О том, что Азов выбран в качестве одного из направлений удара российской армии, впервые упоминает Гордон в записи от 6 февраля: «На военном совете в Пушечном дворе, где уладили кое-какие вещи касательно нашего марша к Азову…». На следующий день генерал отметил, что беседовал с государем и «с Его В-вом записали все боевые припасы и прочее необходимое, что нам надо взять с собою». Здесь же Гордон описал предстоящий путь к Азову — до Царицына по воде, а оттуда переход к Паншину[1209]. Таким образом, в начале февраля 1695 г. планы нападения на Азов были фактически сформированы, требовалось лишь уточнить детали.