Русское движение за тридцать лет (1985-2015)

Время шло, по-новому расставляя приоритеты. Бурная и многообещающая (в том числе материально) поначалу жизнь нового политического субъекта стала постепенно затихать, пробуксовывать, замирать. Начались перебои с зарплатой, поначалу столь оптимистичной… Выпустив всего-навсего десяток номеров, газета постепенно заглохла, как и все породившее ее мероприятие «Родина. КРО», метеором вспыхнувшее и погасшее, оставив после себя лишь тьму разочарованных и неприкаянных активистов. Зарегистрировано оно не было и до нового Русского марша — 2007 так и не дотянуло. А ближе к зиме Дмитрий Олегович Рогозин получил важное назначение постпредом в НАТО и затем отбыл в Брюссель.

Оргкомитет же, будучи организацией, созданной снизу, народным энтузиазмом, выжил и устоял. Когда «Родина. КРО» рассосалась, слиняла, ОК РМ сразу вышел на первый план, на историческую авансцену. И стал не только главной, но и единственной структурой, ответственной в полном смысле слова за все Русское движение. На нем, что называется, свет сошелся клином.

О том, как он этой ответственностью распорядился, и пойдет дальнейший разговор.

Параллельно надо отметить, что на фоне происходящего вновь возросла роль ДПНИ как локомотива Русского движения. Хотя история взлета и последующего распыления «Родины. КРО» оставила, безусловно, свой травмирующий след в анамнезе ДПНИ, но тем не менее эта организация пока оставалась вне сравнения по численности, организованности, оснащенности, раскрученности в СМИ и авторитетности в массах. Именно эти качества ставили ДПНИ в центр внимания, а в каком-то смысле и под прицел, и это роковым образом, как ниже увидит читатель, сказалось на его судьбе. Ибо не всех устраивало такое положение вещей как вне Русского движения (подробности впереди), так и в нем самом.

Вскоре после Русского марша — 2006 мне неожиданно позвонил Дмитрий Демушкин и попросил о встрече, которая и состоялась в кафе кинотеатра «Орбита». Неожиданность была для меня, помимо прочего, в том, что пять лет тому назад Демушкин входил вдвоем с Д.Г. Румянцевым в инициативную группу по созданию НДПР, однако оба они резко порвали с проектом, когда поняли, что в группе складывается неблагоприятное впечатление о них, как людях, не свободных от контроля спецслужб, и что «рулить» им не дадут[91]. С тех пор каждый обрел свою судьбу в русской политике (между былыми друзьями-соратниками даже возникли трения), а наши встречи стали крайне редки и проходили исключительно в формате рабочих заседаний ОК РМ.

На Марше 2005 года демушкинская СС (Славянская Сила) со своими яркими знаменами, элементом которых была замаскированная стилизованная свастика, шла в самом конце колонны, но на Славянской площади у трибуны его люди смешались со всеми, и эти знамена, конечно же, были потом использованы «антифашистами» в критике Марша. Демушкин потом не избежал упреков в провокации. На Марше 2006 подобное уже не повторилось, во многом потому, что и сам Демушкин, и большое количество его сторонников были превентивно задержаны милицией. Их не в чем было упрекнуть, но и хвалить было особо не за что…

Я шел на встречу, заинтригованный. Демушкин же обратился ко мне как к старшему товарищу, с которым он хотел бы наладить более доверительные отношения. Он стал жаловаться на Белова, который-де всем много обещает, но не держит обещаний, не соблюдает договоренностей и вообще неразборчив в связях, меркантилен, морально-политически подвижен и не прочь торгануть своими убеждениями и возможностями. Он открытым текстом заявил, что имеет способности не хуже Белова и амбиции не меньшие, что намерен добиваться лидерства для себя лично и для своей СС. Меня он просил о поддержке на этом пути. Поддержку я ему не обещал, поскольку считал, что ДПНИ на сегодня и так прекрасно справляется со своими задачами. Докажите, что вы лучше — и мы вернемся к этому разговору, сказал я Демушкину, а пока предложил заключить пакт о ненападении (в былые времена нам приходилось «покусывать» друг друга). На этом мы и договорились.

Расставаясь, Демушкин в качестве особой, эксклюзивной услуги и акта доверия поведал мне о том, что, по его сведению, «органы» намереваются повесить на меня как на заказчика дело об убийстве в Питере эксперта Кунсткамеры Николая Гиренко, осуществленное русскими радикалами-подпольщиками.

Я поблагодарил за информацию. Сама по себе она меня не обеспокоила. Я нисколько не сожалел о смерти этого человека, которого считал и считаю мерзавцем и национал-предателем, о чем и высказался публично у себя в «Национальной газете», но не имел к ней, конечно же, ни малейшего отношения. Свое место в легальном секторе политики я определил давно и бесповоротно.