Русское движение за тридцать лет (1985-2015)

Больше мы с ним не встречались (разве что мельком на презентации его первого романа). Но вскоре стартовал проект ДПНИ, полностью отвечавший вышеприведенным требованиям, успех которого позволил предполагать, что информация Хомякова имела основания. А профессор исчез из поля моего зрения до тех пор, пока вдруг не образовалось некое Северное Братство, которое, не брезгуя провокациями и клеветой, попыталось расколоть ДПНИ и построить себе репутацию на его костях.

Я подобные приемчики в политике не жалую, и вообще думаю, что в смысле реальных полезных для движения дел, всем прочим нашим организациям далеко до ДПНИ (у нашей НДПР есть свои немалые заслуги, но по большей части в информационной войне). А уж каких-то практических дел СБ и вовсе пока не заметно, одна только сомнительная теория. Так что чья бы корова мычала… Не нравится мне все это, не вызывает хороших чувств. А нехорошие мысли вызывает. Поэтому не считал нужным как-то приглаживать свои мысли о НОРНЕ. Хотя до ваших вопросов совершенно не собирался с нею воевать».

Дальше — больше. Однажды я написал Засеке с обычной прямотой следующие строки:

«2008/3/8 Alexandr Sevastyanov :

Возможно ли примирение СБ и ДПНИ? Чтобы ответить, надо понять, что произошло, какая кошка между ними пробежала. Я хорошо знаю только одну сторону, Поткина и ДПНИ, но очень плохо знаю другую сторону — СБ (не считая лично Хомякова). У меня сложилось впечатление, что костяк СБ состоит из лиц, по каким-то причинам вышедших из ДПНИ и теперь неустанно чернящих былых друзей-товарищей. По каким причинам? Они могут сказать одно, но как проверить? А если кто-то получил задание внести раскол и утопить ДПНИ как наиболее успешный на сегодня русский проект? Сурков, например, лично ненавидит Белова до пены на губах, слышать о нем не может. Вполне мог распорядиться. Не получилось расколоть на крупные части — откололи мелкую. Я пока не вижу реального проявления СБ на нашей политической площадке. Сколько их, этих братьев, кто они? Они не участвуют в наших мероприятиях, это понятно, но не проводят и своих. Их анонимность, закрытость не внушает мне доверия. Я понимаю, почему конспирируется Беляев. А эти-то что? Виртуальная реальность? Может, вы мне расскажете о СБ хотя бы с той же откровенностью и подробностью, с какой я рассказал вам о ДПНИ? Чего они хотят, почему так агрессивны к ДПНИ? Тогда нам, быть может, удастся разрулить ситуацию, действуя каждый со своей стороны. Это было бы благо. Для меня ведь ДПНИ — добрый и постоянный соратник, проверенный не одним годом сотрудничества и союзничества, проверенный в деле, не на словах. Мы связаны и общим членством в Оргкомитете Русского марша, и общим членством множества рядовых членов партии и движения. А я всегда верен союзнику, пока он не предал».

После этого наша переписка прекратилась, а сайт «В десятку» стал публиковать направленные против меня материалы, решив, что как союзник я все равно для них потерян. И это было по-своему верно, поскольку именно наша переписка с Засекой подвигла меня на внимательное изучение НОРНЫ, а там и на письменный разбор этой опасной ереси.

Между тем, маниакальная самоуверенность и агрессивность СБ только нарастала со дня на день, привлекая многих сторонников из числа неуравновешенных людей, недостатка в коих у нас нет. Становилось понятно, что эксцентричному теоретику — Петру Михайловичу Хомякову — кем-то был дан серьезный шанс на проверку его теорий «лабораторным путем», то есть через реальную политическую практику, направленную против Государства Российского.

Тут мне вспомнился примерно пятилетней давности эпизод, когда в газете компромата «Стрингер» у Елены Токаревой был напечатан анонимный документ — письмо «От русского националиста — еврейскому олигарху». Это была открытая попытка сторговаться с лондонским беглецом по поводу переворота в России. Письмо гласило (сокращения отмечены отточиями):

«Уважаемый господин Березовский!

На Вас и Ваши капиталы объявлена охота…

Итак, бюрократия, в первую очередь, бюрократия “правоохранительная”, может взять у Вас все без всякого риска для себя.

Может, значит возьмет…

В этой ситуации у всех Ваших коллег есть только три варианта поведения.

Первый, достаточно очевидный. Быстро сворачивать дела и бежать из России…

Второй вариант сводится к тому, чтобы смириться…

Третий вариант состоит в том, чтобы разгромить оппонентов. И это возможно, хотя кажется фантастикой.

Если Вы верите в такой исход или хотя бы готовы внимательно изучить мои доводы по поводу его реализуемости, то я, похоже, нашел своего господина N…

Я предлагаю Вам военное решение проблемы.

У режима есть уязвимые места. И этот режим вместе с этим государством можно разнести к чертовой матери. Надо только не бояться такого варианта развития событий и уметь извлечь из него сверхприбыли.

И я знаю, как это сделать. Это мое ноу-хау…

Итак, у современной России есть одна болевая точка, удар в которую будет смертельным. Это этнополитические проблемы.