Русское дворянство времен Александра I

Между тем фурор вокруг варшавской речи царя оказался фальшивой зарей освобождения крестьян в России, но при этом он имел и другие существенные последствия. Открытое обсуждение крепостного права, пожалуй, самого важного из всех вопросов, от которых зависела стабильность российского общества и власти, внезапно прекратилось летом 1818 года. Это была живая тема в самых читаемых публикациях того времени в течение последних трех лет, среди них «Вестник Европы» и «Сын Отечества». Теперь Александр I, обеспокоенный крайне негативной реакцией русского дворянства на обещания, данные им в своей речи перед польским сеймом, стал все более недоверчиво относиться к этому сословию в целом. В ответ царь прекратил обсуждение реформы и ужесточил цензуру. Такая реакция привела к заметному росту антиправительственных настроений дворянства, как со стороны угрюмого консервативного большинства, так и со стороны разочарованного либерального меньшинства, настроенного на реформы, и, как следствие, к потенциально дестабилизирующей поляризации общественного мнения[767]. Мы исследуем этот процесс в шестой части.

Часть VI. Радикальное дворянство бросает вызов самодержавию

Глава 11 Правительство и дворянство: реформа против надзора

Общественное мнение и реформистские ожидания до и после 1812 года

В настоящей главе оценивается значительный сдвиг в общественном мнении, выраженном дворянами в ответ на победу России над Наполеоном как на своей территории, так и в конечном итоге со своими союзниками в Европе. На обоих театрах военных действий важную роль сыграли тысячи дворян, составлявших офицерский корпус российских армий. Многие из них оставили записи о своем опыте в мемуарах, дневниковых записях и письмах, что стало ценным источником для историков того периода[768].

Основное внимание в этой главе уделяется политическим последствиям для России встречи дворянства с Западом во время Освободительной войны, положившей конец европейскому проекту Наполеона. У многих российских дворян возродились ожидания далекоидущих перемен в России, хотя бы сравнимых с теми, что происходили в других частях империи. Более того, их недавние наблюдения за общественной и политической жизнью на Западе вызывали неутешительные сравнения с ситуацией в России. Во второй части данной главы рассматривается реакция правительства на такие ожидания, как правило заключавшаяся в беспорядочных усилиях ограничить ущерб посредством социального контроля, цензуры и преследования отдельных дворян.

Несмотря на удручающую малообразованность дворянства в целом, тем не менее именно в его высших слоях развернулась политическая борьба между консерваторами и реформаторами в России начала XIX века. На карту были поставлены два ключевых вопроса: конституционные альтернативы самодержавию и реформа крепостного права, рассмотренные нами ранее в частях IV и V. Эти острые вопросы вызвали осторожные дискуссии о возможных изменениях политического курса России. Однако насколько реалистичны политически и экономически были перспективы конституционной реформы и освобождения крепостных на данном этапе? Как могли такие перспективы пережить реакцию, которая началась в 1820‐х годах, в основном как негативный ответ как правительства, так и дворянского общества на либеральные идеи? Наконец, можно ли приписать самодержавию и его руководящей бюрократии какое-либо видение будущего, своего собственного и России?

Согласно Т. В. Андреевой, этот период российской политической истории сравним с эпохой Великих реформ Александра II в его попытках модернизировать Россию. В частности, он сыграл решающую роль в формировании политической роли дворянского общества и его связи с престолом. Дальнейшего разъяснения заслуживает важная роль, которую играло в этом процессе общественное мнение, выраженное различными слоями дворянства, особенно в отношении тайных обществ и государственной политики. Место дворянства в русском обществе, будь то в «высшем» или «низшем», «столичном» или «провинциальном», окончательно определилось в первое десятилетие правления Александра I. Его образованная элита, как главный проводник общественного мнения, будет все больше стремиться к налаживанию конструктивного диалога с правительством, чтобы оказать определенное влияние на его курс официального либерализма под видом национальных интересов, создания Государственного совета, реформы Сената, проекта Сперанского 1809 года и «конституционной дипломатии» постнаполеоновского периода. Сопоставление правительственных инициатив с общественным мнением показывает, насколько мало в конечном итоге было точек соприкосновения между дворянством и самодержавием, в основном (и по иронии судьбы) из‐за консерватизма самого дворянства, а не правительства.