Русское дворянство времен Александра I

Война 1812 года, однако, изменила Россию во всех смыслах, включая дворянство в столицах и провинциях, где их личное участие в формировании отрядов ополчения сыграло столь важную роль в разгроме французских захватчиков. Даже Наполеон, должно быть, был изумлен, узнав, что в течение десяти дней было зачислено 620 000 вооруженных людей, готовых выйти в поле в любой момент: «Что все русские дворяне, способные носить оружие, вооружились и миллионы золота принесены на алтарь отечества»[795]. В. Е. Якушкин писал, что надвигавшийся конфликт побудил людей к непосредственному участию в национальном деле, в котором они были не просто «слепыми орудиями, не пешками, а сознательными и одушевленными работниками»[796]. Один современник, Д. И. Завалишин, заявил: «Вне всякого сомнения, что в стремлениях к преобразованию государственного и общественного устройства для улучшения своего быта и возвышения народного достоинства <…> самый сильный толчок в последнее время дала война 1812 года и последующих годов». Завалишин добавляет, что успешное отражение Россией вторжения Наполеона было обусловлено «только самостоятельным действием и доблестью народа, независимо от правительства и даже как бы вопреки ему»[797].

Значимость воздействия 1812 года на русскую ментальность признавал и крупнейший радикальный литературный критик 1830–1840‐х годов В. Г. Белинский. Он описывал период с 1812 по 1815 год как «великую эпоху» для России, три года, которые «без преувеличения» ознаменовали величайший прогресс в ее истории со времен правления Петра I. Белинский не только связывал этот период с «внешним величием и блеском» страны, но и находил в нем «внутреннее преуспеяние в гражданственности и образовании». Белинский рассматривал эту эпоху как водораздел, который «возбудил народное сознание и народную гордость и всем этим способствовал зарождению публичности, как началу общественного мнения»[798]. События 1812 года и последующих лет сыграли весьма значительную роль в процессе, описанном Юрием Лотманом как «перестройка сознания русского образованного человека, дворянина», а также в обеспечении целого поколения молодых русских дворян жизненным опытом, который приведет «мечтательных патриотов» начала XIX века на Сенатскую площадь[799].

После 1812 года в российском обществе усилилась поляризация между сторонниками и противниками политических и социальных реформ. Об этом свидетельствует письмо С. С. Уварова, написанное им государственному деятелю Пруссии барону Карлу фон Штейну в ноябре 1813 года, через три года после назначения Сергея Семеновича в возрасте 24 лет попечителем Санкт-Петербургского учебного округа, одного из шести во всей империи. Комментируя в письме деятельность министерства народного просвещения в качестве суперинтенданта Санкт-Петербургского учебного округа, Уваров жаловался на то, что не смог на своем посту реализовать государственную политику без ущерба для собственной «чести, здоровья, убеждений, вещественного благосостояния». Это не было преувеличением, продолжал Уваров, выражая свое беспокойство по поводу внезапного сдвига во взглядах благородного общества в сторону безудержной франкофобии и реакционного обскурантизма и отмечая, что «путаница мыслей не имеет пределов. Одни хотят просвещения безопасного, то есть огня, который бы не жег; другие (а их всего больше) кидают в одну кучу Наполеона и Монтескье, Французские армии и Французские книги <…> словом, это такой хаос криков, страстей, партий, ожесточенных одна против другой», «словом, полное безумие»[800].

Это изменение было также отмечено Карамзиным в письме, которое он написал из Москвы в июне 1813 года И. И. Дмитриеву, признав, что он «плакал дорогою» в старую столицу, а когда приехал, то снова плакал, столкнувшись с ужасным опустошением. «Москвы нет», — сетовал он. Сгорели не только здания: «Сама нравственность людей изменилась в худое. Заметно ожесточение; видна и дерзость, какой прежде не бывало»[801].

Именно с этого времени активизировались интеллектуальная активность и поиск политических решений и одновременно появились в правительственных и придворных кругах те консервативные элементы, которые в конечном итоге взяли верх после 1820 года. Консерваторы воплощали широко распространенное мнение о том, что великая победа России в Отечественной войне восстановила национальную гордость и оправдала существующую политическую систему. Особая гордость заключалась в том, что главным архитектором этой победы был царь Александр I, а его незаменимым помощником, основным источником генералов и всего офицерского корпуса было российское дворянство.