Русское дворянство времен Александра I

Были и другие родители, которые мудро выбрали более плодотворные образовательные пути для своих сыновей и дочерей, способствовавшие повышению их социального статуса. Так, например, М. С. Воронцов (р. 1782), отец которого был послом России при Сент-Джеймсском дворе, провел детство и раннюю юность в Лондоне, где получил прекрасное образование. Будущий генерал и начальник штаба 2‐й армии И. В. Сабанеев (р. 1772) поступил в Московский университет, который окончил в 1791 году. «Даровитый от природы, Иван Васильевич получил в университете солидное образование, много способствовавшее его служебным успехам впоследствии и дальнейшее развитие которого создало ему репутацию образованного и сведущего человека»[151]. Четыре сына влиятельного литературного деятеля и выдающегося масона И. П. Тургенева, который сам окончил Московский университет, получили образование сначала дома, а затем в Благородном пансионе при Московском университете. Старший из них, декабрист и политэконом Николай Иванович (р. 1789), поступил в университет, директором которого с 1796 года был его отец. В доме Тургеневых часто шли оживленные дискуссии по актуальным вопросам политики, этики и литературы. Социальное положение давало им доступ в гостиные аристократической элиты, в том числе в салон царской любовницы М. А. Нарышкиной. Домашняя библиотека Тургеневых в начале XIX века считалась одной из лучших частных коллекций России.

Николай и его брат Александр, а также несколько их однокурсников по Московскому университету были отправлены отцом в Геттингенский университет, где с 1808 по 1811 год завершили свое формальное образование. Университет в «туманной Германии», из которого примерно в то же время пушкинский Владимир Ленский, обреченный герой его романа в стихах «Евгений Онегин», принес «учености плоды» и «душу прямо геттингенскую», стал причиной пожизненного интереса братьев Тургеневых к литературе и философии, а благодаря лекциям профессора Августа Людвига фон Шлёцера и к русской истории. Несмотря на тоску по родине, с которой они неожиданно столкнулись, будучи подростками, мальчики продолжили учебу за границей с похвальной серьезностью. Николай особенно заинтересовался экономикой благодаря чтению Адама Смита и считал, что уехал из Геттингена с головой, которая была «не так пуста, как прежде». За несколько лет до этого П. И. Пестель и его младший брат Владимир были отправлены к бабушке в Дрезден, где они провели четыре года (1805–1809) под руководством местного учителя, только затем чтобы Пестель жаловался после возвращения в Санкт-Петербург о бесполезности того, чему их там учили, и о нехватке полезных занятий[152].

В общей сложности около трехсот студентов из России посещали курсы в Геттингене во время правления Александра I[153]. Однако в соответствии с растущей настороженностью правительства в отношении пагубного иностранного влияния примерно с 1818 года Комитет министров 20 апреля 1820 года предложил отозвать всех русских студентов из немецких университетов, хотя изначально не смог добиться одобрения царя на этот шаг.

Не только российское правительство беспокоилось о подрывном влиянии ведущих университетов Германии. Распространение конституционалистского рвения по всей Западной Европе привело к вспышкам революций в Испании в январе 1820 года, а затем в Неаполе в июле и в Португалии в августе. Соответственно, в ноябре 1820 года правители Австрии и Пруссии (но не Великобритании и Франции) присоединились к Александру I в подписании Троппауского протокола (от названия города Троппау — ныне Опава в Чешской Республике), ставшего плодом конгресса великих держав, проходившего с октября по декабрь того же года в Австрийской Силезии. Протокол утверждал право союзных держав вмешиваться в политический конфликт в любом государстве для подавления революции, тем самым защищая его правителя от любой угрозы «незаконной» смены правительства. Готовность Александра I подписать протокол была значительно подкреплена, когда он получил известие из Санкт-Петербурга о восстании Семеновского полка во время его отсутствия в Троппау в октябре. Конгресс в Троппау был возобновлен в Лайбахе (ныне столица Словении Любляна) в январе 1821 года, а затем в Вероне с сентября по декабрь 1822 года, где была срочно дана оценка продолжающейся революционной угрозе установившемуся порядку в Европе. Тем не менее только в феврале 1823 года, в связи с ухудшением политического климата, русским студентам был запрещен доступ в четыре немецких университета, считающиеся самыми подрывными[154].