Русское язычество. Мифология славян

Хмель — символ волокитства, разгула, непостоянства. Мать спрашивает сына, который возбуждает ропот своими шалостями, где он ночевал, и сравнивает его с хмелем.

Хвалилися молодици, що ти шкоду робиш…
Де ти хмелю зимовав,
Де ти синку ночував?

С хмелем сравнивается разгульный молодец, идущий к девице и наигрывающий на инструменте — на кобзе или свистелке.

Наберу я хмелю жменю, та посию над водою,
Ой, здалека чути козака орла, як иде з кобзурою.

Хмель — образ ветреного молодца, на которого девица не должна полагаться. Дочь говорит матери: «Ах, хмель, хмель! Зелен, кудреват! Любит меня, матушка, хороший чернявый». — «Дочка моя, — отвечает мать, — все это неправда: если он тебя и возьмет, то любить не будет».

«Ой, хмелю, хмелю зелений, кудрявий.
Любить мене, моя мати, хороший чорнявий». —
«Доненька моя, то неправйонька вся:
Хоч вин тебе визьме, а любить не буде».

Но с увядающим хмелем сравнивается такой молодец, который наконец пленился девицею и сохнет от любви.

Зеленая хмелинонька од сонця зивъяла,
Дивчинонька козакойи та свит завьязала.

С хмелем сравнивается также и девица, которая перебирала молодцами, кружила им головы, а наконец вышла за вдовца.

Ой, ти хмеленьку, буйнее зильля,
Мало разуму маеш,
Ой, пьяного, нетверезого,
З разуму спровожаеш!
Ой ти, дивчино перебирнице,
Много перебирала,
Усим молодцям догону дала,
А удивцеви ся дистала.

В свадебных песнях хмель — символ пиршества: «Катится хмель из межгородья, подкатился под ворота. Стелись, стелись, хмель, по плетню, играйте, музыканты, на дворе».

Котиться хмель, з межи города,
Та пидкотився пид ворота.
Стелися, стелися, хмеленьку, по тину,
Грайте, музыки, по двору.

В козацких песнях хмель сопоставляется с храбрым и отважным воином.

Чи не той-то хмель, хмель,
Що по тичини вьется?
Чи не той-то козак Нечай,
Що с ляхами бьеться?

Фамилия Хмельницкого, происходя от слова хмель, побуждала называть его просто Хмелем, так как в народе существовал символ, подходивший к характеру Богдана.

Ой, Хмелю, Хмельниченку,
Висипався хмель из миха,
Та наробив ляхам лиха!

Сходное значение молодца дается укропу. Девица не велит расти укропу в огороде, не велит старому топтать ее мяты, то есть не отдается ему, и, напротив, говорит: «Расти, укроп, в моем огороде; топчи, молодец, мою мяту».

Ой, не рости, кропе,
Высоко в городи,
Ой, не ходи, старий,
Коло моей хати!
Не топчи ти, старий,
Кудрявой мяти!
Ой, порости, кропе,
Высоко в городи,
Ой, похода молоденький,
Коло моей хати,
Потопчи, молоденький,
Мою кудрявую мяту!

Хлебные растения — особенно рожь (жито) и пшеница — любимы в народной поэзии. В колядках и щедривках они являются в особенности как признаки довольства и благосостояния, чего желают колядницы тем, кому колядуют. На них лежит отпечаток святости. Сам Бог со святыми дарует эти признаки счастья и даже сам пашет на ниве — это, как кажется, остаток древнего, общего многим народам верования о небесном происхождении земледелия. «Отворяй двор, ворота со двора! Бог тебя зовет, дар тебе дает: широкое поле, густое жито, коренастое, стеблистое, колосистое, ядреное, чтоб из колоса выходила целая миса зерна, а из снопа целых три бочки».

Одчиняй двери, ворота от себе!
Бог тебе зове, дар тоби дае:
Широке поле, жито густее,
Коренистее, стеблистее,
Колосистее, ядренистее:
Из колосочка — миса житечка,
А из снопочка — три з верхом бочки.

В другой колядке Бог пашет, а ему помогает св. Петр; Божия Матерь носит зерно и просит Бога: «Роди, Боже, яровую пшеницу и рожь, пусть будут стебли, как тростник, колосья, как былины; жнецы будут молодицы, а вязальники молоденькие, копны будут как звезды, а снопы — как горы».