Русское язычество. Мифология славян

Летнее время, особенно до начала работ, так называемой рабочей поры — время веселое. Девица жалуется, что она не видала лета, что для нее ни кукушка не куковала, ни соловьи не щебетали: ее мать не пускала гулять на улицу.

На мори вода хитаеться,
Дивчина лита питаеться:
«Ой, молоди, молодици,
Чи були ви на юлици?
Ой чи було лито, чи не було;
Чомусь мини невеличке воно?
Ни зозуленьки не кували,
А ни соловейки не щебетали:
Мене мати гулять не пускала!»

Мы не встречали олицетворения лета с именем лета, как весны, но есть песня, где олицетворяется петровка, т. е. время Петрова поста, серединное лето, обыкновенно время наибольшей солнечной силы и высшего блеска природы. Девицы встречают петровку и заплетают ей русую косу; потом проводят ее и расплетают, когда кукушка прячется в капусту, т. е. перестает куковать.

Ой, коли ми Петривочки диждали,
То ми ий русу косу заплитали;
Тепер же ми Петривочку проведемо,
Ми ж ий русу косу росплетемо.
Ужеж тая Петривочка минаеться,
Зозуля у капусту ховаеться.

Земля — мать; обыкновенный ей эпитет — матушка сырая земля. Она символ богатства и изобилия. Она запирается и отпирается, как небо. Это отпирание, символизирующее весеннее оживление природы, совершается в одной колядке св. Юрием, вероятно, заменившим, под христианским влиянием, другое мифическое лицо.

Ой, вставай, пане, вельми рано,

И сам уставай, и челядь буди.
По твому полю сам Госпидь ходить,
Сам Госпидь ходить — три святци водить:
Ой, перший святець — святий Юрья,
А другий святець — святий Петро,
А третий святець — святий Илья;
Святий Юрий — землю одмикае,
Святий Петро — жито зажинае,
А святий Илья — в копи складае.

На свадьбах говорят такое обычное приветствие: «Будь здорова, как вода, а богата, как земля».

Земля — главное местопребывание умерших. По-видимому, песенный мир, насколько он еще пребывает с языческим миросозерцанием, за пределами земли не знает никакого общего для всех отживших местопребывания. Иногда песня встречает их в деревьях, птицах, камнях, но чаще всего ищет их в земле — той самой земле, куда живые положили их после смерти; песня заставляет их из-под земли вести разговоры с ходящими по земле и приписывает им такие ощущения, какие бы мог иметь живой человек, положенный в могилу и остающийся там с признаками жизни. На свадьбе сироте-невесте поют, что она просит к себе на пир умершего родителя или мать — умершие подают ей голос не с неба, не из рая, но также не из ада, чего можно было ожидать от народа, много веков исповедующего христианскую веру, — они ответ дают из земли; они сообщают дочери, что хотели бы прийти к ней, да не в силах: на грудь им земли навалили, глаза их засыпаны песком — нельзя им глянуть, уста их запеклись кровью — не могут они проговорить слова.

Прибудь, прибудь, мий таточку (моя матинко),
тепера ко мни.
Ой, дай мини порадоньку, бидний сироти!
Ой, рада б я, дитя мое, прибути к тоби —
Насипано сирой земли на груди мини,
Засипани писком очи — не гляну к тоби,
Закипили уста кровью — не мовлю к тоби.

То же говорит и умерший отец жениха, если жених не имеет родителей:

Ой рад би я соловейком прилитати,

Придавила сыра земля, та не могу встати.

Умерший молодец также из глубины земли говорит своей милой, чтоб она не плакала по нем, стоя на его могиле, и не сыпала бы на него земли, потому что сама она знает, что тяжело под землею.

Не стий на могили, не плачь надо мною,
Не плачь надо мною, не сипай землею,
Сама мила знаешь, що важко пид нею!

В другом варианте этой же песни прибавляется еще материальнее: тяжело сердцу и животу.

А моя могила край Дунаечку,
Ой край Дунаечку — тяжко на сердечку.
Не стий на могили, не кидай писочку,
Бо з тяжко и важко серцю й животочку.