Русское христіанство

Русское христіанство

Божественное Откровеніе не есть механическій диктатъ съ неба человку «неизреченныхъ» Божіихъ словъ. Апостолъ Павелъ повдалъ намъ, что онъ удостоился быть восхищеннымъ въ рай и слышать тамъ «неизреченные глаголы – », но ихъ нельзя сказать человку прямо (2 Кор. 12, 4). Божественные глаголы, по внушенію Духа Божія, съ разной степенью ясности и совершенства воспринимаются и пророками и всякой врующей душой. Они разнообразно воплощаются въ слов устномъ и письменномъ, равно какъ и въ религіозныхъ установленіяхъ. Субъективная призма человческаго духа, различно преломляющая вдохновенія Святаго Духа въ разныхъ лицахъ, въ разныхъ народахъ и въ разныя времена, придаетъ Божественному Откровенію человческую плоть и кровь. Богодухновенное разумніе людьми Божественнаго Откровенія включаетъ въ себя при этомъ неизбжно нкоторыя относительныя черты, связанныя съ языкомъ, культурой, національностью, физической символикой. Такъ получаются разные типы пониманія и переживанія христіанства: христіанство эллинское, римское, восточное, западное. Въ такомъ порядк есть и русское христіанство. И это законно и нормально. Это цнное сокровище вры, а не какой то вншній наростъ и шлакъ, подлежащій тщательному устраненію съ ядра чисто Божественнаго Откровенія. Въ конкретности намъ не дано обладать абсолютно божественной формой истины. Конкретно намъ дана только «богочеловческая» ея форма, такъ сказать «абсолютно-относительная». Для христіанина это не парадоксъ, а священная антиномія Халкидонскаго догмата, спасающаго насъ отъ противоположныхъ ересей – несторіанства (неврующаго фольклора) и монофизитства (псевдо-христіанскаго спиритуализма).

Конечно, въ этихъ вопросахъ есть нкая ощутимая грань, за предлами коей уже начинается собственная область позитивистическаго фольклора. Но врующему взору открывается и другая духовная грань, за которой относительные фольклористическіе факты становятся символами и отраженіями истинъ и силъ божественныхъ. «Слово Божіе» звучало и звучитъ не только на еврейскомъ и греческомъ, но и на латинскомъ и германскомъ и славянскомъ и на всхъ языкахъ міра, калейдоскопически преломляя въ нихъ и въ душахъ разныхъ культуръ тайны откровенія.

Когда мн задаютъ вопросъ, есть ли у русскаго народа и у русской церкви свое характерное переживаніе и пониманіе христіанства, не задумываясь отвчаю: конечно, есть. И не только какъ фольклористическій курьезъ, и не уклоненіе отъ вселенской истины церкви, а именно какъ обогащеніе вселенской истины своеобразнымъ опытомъ.

Попытаюсь указать нсколько характерныхъ чертъ русскаго христіанства не осложняя дла никакой подробной аргументаціей, которой я располагаю.