Русское масонство

После разгрома Новиковского кружка Семен Иванович поселился в принадлежавшем Новикову селе Тихвинском, где провел безвыездно долгие годы сельского затворничества, прожив здесь почти тридцать лет. Так заканчивалась деятельность этого в высшей степени интересного человека. К сказанному можно прибавить, что далеко не все стороны его деятельности нам известны. Мы уже упоминали о переводческой деятельности Гамалеи. По свидетельству Лонгинова, Гамалея хорошо знал латинский, немецкий и некоторые из восточных языков; он перевел «невероятное множество мистических сочинений, по большей части не напечатанных, в том числе все творения Якоба Бёме в двадцати двух томах»[248]. Это свидетельство пока трудно проверить. Но Гамалея действительно был усердным распространителем идей Бёме. В изданных его письмах встречаются неоднократно признания в его переводческих трудах. Своим корреспондентам он рекомендует читать сочинения Бёме и некоторым из них посылает рукописные переводы этого философа. Посылая одному из корреспондентов перевод книжки о «Тройственной жизни человека», автор письма говорит: «Желаю Вам читать оную во славу Божию и в пользу Вашу вечную, не сказывая при том никому о сей книге и не показывая ее никому». Между прочим напомню, что в рукописях начала XIX века встречается немало переводов Бёме или извлечений из этого философа. С. П., автор статьи в «Библиографических записках», передает кратко описание одной такой рукописи, носящей заглавие: «Серафимовский цветник, или Духовный экстракт из всех писаний Якоба Бёме». Эта рукопись, по преданию, составлена под руководством Гамалеи и представляет тщательный экстракт из сочинений этого философа[249]. До нас дошли и письма Гамалеи к некоторым из его корреспондентов, изданные в первый раз в 1832 году[250]. Для характеристики Гамалеи они почти ничего не дают, кроме указаний на его переводческую деятельность. Это довольно странная помесь христианской мистики и строгого аскетизма с воспоминаниями о тайной философии; изобильные цитаты из Священного Писания понимаются автором исключительно в мистическом смысле, и все его наставления верны идеологии Сен-Мартена и розенкрейцерства. По этим письмам можно судить о темах, которые занимали Гамалею, преимущественно в годы его тихой жизни в деревне. Вот некоторые из этих тем. Так, в одном из писем Гамалея развивает мысль, что в человеке единовременно действуют «три мира»: «огненный», стремящийся к действию, владению, «наружный», пекущийся об имуществе, и «светлый» мир – о духе Христовом. Или он посвящает целое письмо вопросу о пользе молитвы, о суете мирской, о внутреннем общении с Богом, о кротости и смирении, о своей воле, о свете «натуральном» и божественном, о трудности обуздать скотскую жизнь, о «рассматривании» себя[251].

Дом Н. Новикова в селе Тихвинском. Иллюстрация из книги П. А. Полевого «История русской словесности», 1903 г.

На склоне лет в селе Тихвинском Семен Иванович вел жизнь аскета и строгого мистика. Жил он очень бедно, в холодной и сырой комнате, отличался нищелюбием, раздавал милостыню и поучал Священному Писанию тех, кто к нему обращался[252]. Из писем Гамалеи видно, что в этот период он иногда нуждался: при всей его скромности ему приходилось занимать деньги[253], он болел, и тогда его не покидала мысль о смерти[254]. Но вообще в отношениях к людям он был молчалив и казался суровым философом, представляя собой контраст более живому и впечатлительному Новикову[255]. До нас дошло довольно много отзывов об удивительно высоких нравственных качествах Гамалеи. Все эти отзывы соответствуют его письмам, которые проникнуты мыслью о необходимости нравственного самоусовершенствования. Но старый киевский бурсак не без труда превратился в аскета: это превращение стоило ему борьбы. Впоследствии в одном из своих писем Гамалея утверждает на основании своего опыта, что человек ко всему способен, то есть человек способен к нравственному самоусовершенствованию. Так и он сам некогда был склонен к «блудодеянию», но потом нашел в себе силы побороть все это.

И на склоне лет, как и в годах кипучей деятельности в Москве, Гамалея пользовался высоким уважением окружающих и особенно мистиков. Один из его учеников, Невзоров, с большим благоговением вспоминает уже в 1818 году о полезной деятельности Гамалеи на пользу российского масонства. Влияние Гамалеи и значение его у мистиков отчасти может быть констатировано по следующему оригинальному случаю: небезызвестный мистик Лохвицкий в своих записках рассказывает, что 8 марта 1810 года он видел во сне Гамалею и радовался во сне, что увиделся с Семеном Ивановичем[256].