Русское самовластие. Власть и её границы, 1462–1917 гг.

Кстати, гибель Алексея Петровича стала настоящей сенсацией в Европе — и при монарших дворах, и в прессе. Журналисты в связи с этим вспомнили обстоятельства смерти наследника Филиппа II Испанского дона Карлоса — т. е. события XVI в.![410] — подразумевалось, что в Европе XVIII столетия такого произойти не могло. (Впрочем, никаких доказательств, что виновником кончины дона Карлоса был его отец, не существует; в любом случае дело испанского инфанта, несомненно, страдавшего психическим недугом, не слишком похоже на трагедию русского царевича.) Несколько позднее в Пруссии разыгралась действительно похожая история. Король Фридрих Вильгельм I обвинил сына и наследника в государственной измене и предал суду. Но финал в этом случае оказался совсем иным: из-за оппозиции знати и давления иностранных дворов принц отделался недолгой ссылкой и стал со временем королём Фридрихом II Великим. Ну и, разумеется, полной фантастикой для России выглядела ещё одна, случившаяся в 1717 г., т. е. практически одновременно с делом царевича Алексея, ссора коронованных отца и сына — английского короля Георга I и принца Уэльского Георга (будущего Георга II). Конфликт привёл к тому, что наследник сблизился с политической (вигской) оппозицией — и его лондонский дворец стал местом встреч её лидеров. Через три года Георги примирились, а ещё позднее Георг II будет схожим образом конфликтовать со своим старшим сыном.

Разумеется, ни Англия с её парламентом, ни тем более Голландия с её штатами, ни даже Франция с её фундаментальными законами не могли служить образцом для государства, создаваемого Петром. Таким образцом стала Швеция Карла XII, где «абсолютизм» достиг своей высшей точки за всю историю страны. Карл правил совершенно самовластно, не отчитывался перед риксдагом, не созывал Государственный совет, в последние годы советуясь почти исключительно с голштинским бароном Гёрцем. Он — первый (и единственный) шведский король, принявший во время коронации присягу сословий, но не принёсший её в ответ. При этом шведская армия считалась непобедимой, а Швеция — сильнейшей державой Северной Европы. Но, как уже говорилось выше, даже в подражании шведскому опыту Пётр был избирателен, например, полностью отказавшись от заимствования низового самоуправления.

Совершенно непохожими оказались и армейские организации двух стран. В России от 20 дворов брался на пожизненную службу один рекрут, выбираемый общиной и, по сути, навсегда вырываемый из сельского быта. Позднее для содержания огромной, более чем 200-тысячной армии была специально введена подушная подать. Войска не распускались и в мирное время (впрочем, его при Петре и было-то от силы пара лет) и расквартировывались по всей — кроме Сибири — империи, выбивая из местного населения своё содержание. В Швеции «солдаты получали небольшой дом и надел земли, работая на котором они могли прокормить себя и свою семью. Поэтому солдатами стали тысячи молодых людей, у которых никогда не хватило бы средств на свой двор или маленький домик. Крестьянские дворы (обычно 2–4) составляли группы, так называемые роты. Каждая такая группа должна была обеспечить одного солдата, предоставить ему дом и землю, дрова, зерно для помола, посевной материал, дополнительную рождественскую еду и пр. Именно так обеспечивалась основная часть армейской пехоты, а также матросы и боцманы на флоте. Зажиточные крестьяне экипировали всадника с конём для кавалерии. Содержащие солдат могли не опасаться, что их сыновья будут насильно призваны в армию. Крестьяне, выставлявшие также и конника, получали от короля освобождение от налогов, что оказалось весьма выгодным. Офицерам предоставлялись дома с участками земли, размеры которых зависели от офицерского чина. Кроме того, налоги, взимаемые с определённого числа крестьянских дворов, шли на жалованье офицерам». Любопытная подробность: при введении этой реформы при Карле XI «каждая провинция или лен заключали с королём договор»[411]. Правда, ближе к концу Северной войны, истощившей людской потенциал Швеции, Карл XII был вынужден ввести принудительные наборы в армию.

Так что говорить о «шведизации» России тоже не приходится. Тем более что «абсолютизм» Карла XII оказался лишь временным явлением, далеко не отражавшим всю сложность шведской политики. И это стало ясно ещё при жизни Петра.

Несмотря на всё самовластие Карла, традиционные шведские сословно-представительные институты (риксдаг и государственный совет) сохранились. Стоило только королю погибнуть в 1718 г. от шальной пули, как весь его «абсолютизм» был ликвидирован. Гёрца немедленно арестовали и казнили. Риксдаг провозгласил королевой сестру Карла Ульрику Элеонору, а немного позднее — королём её мужа, принца Фридриха Гессенского под именем Фредрика I. В 1719 г. была принята конституция. Согласно постановлениям о форме правления, разработанным в 1719–1720 гг. и принятым риксдагом в 1723 г., решающая власть принадлежала сословиям и риксдагу, а власть короля урезалась.