Русское самовластие. Власть и её границы, 1462–1917 гг.

Судя по делам о «непристойных речах», сохранившихся в архивах тогдашней политической полиции — Преображенского приказа и Тайной канцелярии, личность и деятельность царя-реформатора вызывали в народе резкое осуждение. «Какой де это царь, он де не царь — мироедец. Выел своё царство всё, а если де долго не изведетца и он де выест мирской и корнь»; «Какой он де государь, всех вытаскал в службу, всё царство запустошил…»; «Знатно де у него, государя, ума нет, немец де жалует, а своих де разоряет», — такие речи слышались среди крестьян. Посадский человек Сергей Губин в кабаке так отреагировал на тост за здравие монарха: «Я государю вашему желаю смерти, как и сыну его, царевичу, учинилась смерть». Подобные пожелания были не редкость и высказывались не только тяглыми людьми. Духовник царевича Алексея Яков Игнатьев сказал ему на исповеди в ответ на признание, что он желает смерти отца: «Мы и все желаем ему смерти для того, что в народе тягости много».

В 1704 г. нижегородский красильщик Андрей Иванов (скорее всего, старообрядец) явился к дворцовому Красному крыльцу и объявил за собой «государево дело»… на самого царя: «…пришёл я извещать государю, что он разрушает веру христианскую: велит бороды брить, платье носить немецкое и табак велит тянуть… А на Москве у него Андрея знакомцев никого нет и со сказанными словами к государю его никто не подсылывал — пришёл он о том извещать собою, потому что и у них посадские люди многие бороды бреют и немецкое платье носят, и табак тянут — и потому для обличения он, Андрей, и пришёл, чтоб государь велел то всё переменить». Участь этого диссидента была, конечно же, печальна — он погиб под пытками.

Много разговоров ходило о том, что царя подменили. Крепостной крестьянин Ф. Степанов заявил односельчанам: «Государя-де на Москве нет. Семь лет в полону, а на царстве сидит немчин… Есть ли б де он был государь, стал ли б так свою землю пустошить». Наконец, распространялась молва (главным образом в старообрядческих кругах), что на престоле воссел Антихрист. Роптали и бояре. Князь В. В. Долгорукий говорил царевичу Алексею, что если бы царица не сдерживала государев жестокий нрав, то «нам бы де жить нельзя» и он сам дезертировал бы к шведам. Вероятно, не будет преувеличением сказать, что Пётр был при жизни одним из самых непопулярных правителей России за всю её историю. «…Недовольство русских — всеобщее…», — писал Уитворт. «…Царя любят только его солдаты, а дворяне и народ его смертельно ненавидят…», — сообщал французский агент Гроффей.

Оппозиция налицо, но можно ли считать её в строгом смысле слова политической? Был ли заговор Цыклера — Соковнина 1697 г. действительно попыткой государственного переворота, или это просто пьяные разговоры, из которых с помощью нещадных пыток слепили «дело»? Так или иначе, но «после этого процесса… до… 1718 г. в делах Преображенского приказа не обнаружено материалов о привлечении бояр к суду за участие в заговоре или в открытых выступлениях против Петра I»[417]. «Заговор царевича Алексея» в точном смысле слова заговором назван быть не может: «Долгое следствие по делу царевича не принесло доказательства настоящего заговора… Единственными реальными заговорщиками были царевич Алексей и правительство императора Карла VI в Вене… При этом выяснилось, что царевич пользовался широчайшим сочувствием»[418]. Датский посол Вестфалей сообщал на родину: «…число тех, кто желал, чтобы корона осталась в потомстве старшего принца [Алексея Петровича], так велико, что царю по необходимости придётся встать на путь лицемерия в отношении многих людей, если он не хочет срубить головы всему своему духовенству и дворянству». И действительно, Пётр, казнив ближайших единомышленников и слуг царевича, в дальнейшем свернул расследование — ликвидировать оппозицию такого масштаба было невозможно.

Но было сопротивление петровскому государству и с оружием в руках. В сибирском городе Тара в 1722 г. местные жители — старообрядцы — отказались присягать неизвестному преемнику императора по новому закону о передаче престола, посчитав, что речь в указе идёт о присяге антихристу, имени которого нельзя назвать. На подавление бунта были отправлены воинские части, его главари после недолгого боя взорвали себя порохом.