Русское слово в лирике XIX века (1840-1900): учебное пособие

Обращают на себя внимание две разные формы использования олицетворения в общей композиции лирического стихотворения. В одних случаях антропоморфический оборот речи вводится лишь в какую-то часть стихотворения как поэтическая деталь, фон для дальнейшего контекста всего стихотворения. Cм., например, в таком стихотворении А. С. Хомякова:

Москва-старушка нас вскормила
Восторгов сладостных млеком
И в гордый путь благословила
За поэтическим венком.
…………….

В других случаях олицетворение применяется как стилистический прием сюжетообразования всего стихотворения – прием, восходящий к народному мифологическому сознанию, выразившемуся в сказках, мифах, легендах, народных заговорах и т. д. Таково, например, стихотворение «Горе», в котором образ «горя» персонифицирован и выступает главным героем всего лирического стихотворения:

Ах ты, горе, горе,
Горе горькое!
Где ты сеяно,
Да где выросло?
Во сыпучих ли песках,
Во дремучих ли
Лесах Муромских?

Еще один выразительный троп компаративного типа – аллегория (греч. allegoria – иносказание). По определению М.В. Ломоносова, «аллегория есть перенесение предложений от собственного знаменования к другому стечением многих метафор, между собою сродных и некоторую взаимную принадлежность имеющих»[100]. Главное здесь заключается в том, что поэт, обозначая не называемое им напрямую явление или некую мысль с помощью иносказания (аллегории), высказывается об этом, используя возможности ряда метафор. Таково, например, стихотворение К.М. Фофанова «Истина» (1880), представляющее собой аллегорию в чистом виде.

ИСТИНА

В лохмотьях истина блуждает,
Переходя из века в век,
И, как заразы, избегает
Ее, чуждаясь, человек.

Ее движенья не приветны,

Суровы грубые черты.
И неприглядны и бесцветны
Лохмотья грубой нищеты.

Она бредет, а с нею рядом,

Мишурным блеском залита,
Гордяся поступью и взглядом, —
Идет лукавая мечта.

Мечта живет кипучим бредом,

Светла, как радужный туман,
И человек за нею следом
Спешит в ласкающий обман.
………..

В стихотворении развернутая и незамкнутая цепь метафор используется поэтом в качестве художественного приема для утверждения морали и той нерушимой правды, о которой следует помнить человеку.

Аллегория как стилистический троп характеризуется тремя существенными чертами. Во-первых, в плане выражения этот троп представляет собой развернутое суждение (в прозе – повествовательное, в поэзии – зарифмованое с сюжетной структурой). Во-вторых, аллегория, в отличие от метафоры, неоднозначна; она не замкнута и характеризуется не одним, а несколькими переносами, имеющими отношение к теме, которая раскрывается в стихотворении. В-третьих, аллегория, хотя и представляет собой по форме описания некую художественную «картину» или даже «театрализованное действие», имеет дидактическую направленность – это наставление, поучение, призыв, иногда закодированная оценка чего-либо[101].

Обращает на себя внимание поэтика аллегорий в гражданской лирике 50—80-х годов XIX в. В жестких цензурных условиях того периода поэты демократического направления вынуждены были прибегать к формам эзоповской речи. Лексика и фразеология в гражданской лирике маскировала второй план понимания истинного характера идей и мыслей автора. Так, слова «добро», «свет», «заря» связывались с идеалами справедливости, равенства, свободы. Тогда как слова «зло», «тьма», «мгла», «мрак», «ночь» – с враждебными силами, создающими в стране нетерпимую обстановку ненависти и несправедливости.

Приобрела особое значение стилистика иносказательных отвлеченных понятий, ставших центральными в дидактических аллегориях таких поэтов, как А.М. Жемчужников, С.Я. Надсон, Н.А. Морозов, А.А. Ольхин, М.Л. Михайлов и др. Н.А. Добролюбов писал о значении подобных стихов и аллегорий: «…Они дидактичны, если хочешь, но идут прямо к молодому сердцу…»

Аллегория как развернутый троп помогает не только высказывать точку зрения поэта, но и художественно пронизывает все пространство, всю перспективу стихотворения. Таковы, например, аллегории С.Я. Надсона, которые давали возможность поэту вывести тему стихотворения на общие проблемы, волновавшие общество 70—80-х годов, и придать сугубо моральным категориям добра и зла особую «декламационную действенность», пафос общественного ораторского призыва. См., например, типичное в этом жанре надсоновское стихотворение «Вперед» (1878), основанное целиком на широком аллегорическом образе.

ВПЕРЕД