Русское слово в лирике XIX века (1840-1900): учебное пособие

Вперед, забудь своп страданья,
Не отступай перед грозой, —
Борись за дальнее сиянье
Зари, блеснувшей в тьме ночной!
………………
Иди

с любящею душоюСвоею торною тропой,
Встречая грудью молодою
Все бури жизни трудовой.
Буди уснувших в мгле глубокой,
Уставшим – руку подавай,
И слово истины высокой
В толпу, как светлый луч, бросай.

Несмотря на то что некоторые аллегории Надсона, подобные приведенной, кажутся современному читателю весьма условными, неглубокими, страдающими излишней широковещательностью и даже стандартностью, поколению читателей 80-х годов гражданская лирика Надсона казалась необычайно искренней, проникнутой «чувством справедливости, добра и истины».

На смену возвышенным аллегориям гражданской лирики в 90-е годы с эволюцией поэтического направления пришел символ, давший знаковое имя «символизм» одному из самых значительных течений поэзии Серебряного века. Лексический символ стал центральной эстетической категорией поэзии нового времени (1895–1915 гг.), хотя само слово «символ» как термин поэтики восходит еще к античности (от греч. simbolon – условный знак, опознавательная примета, эмблема). Каковы главные особенности концепта символ? С внешней точки зрения символ близок прежде всего такому тропу, как метафора. Это условный многозначный, художественный образ, передающий какую-либо мысль, идею, объединяющий собой «разные планы воспроизводимой художником действительности на основе их существенной общности, родственности»[102].

Символ характеризуется специфическими признаками. Первое различие между метафорой и символом заключается в том, что характер связи, характер соотношения переносных (тропеических) номинаций с реальными объектами в метафоре и символе неодинаков. Возьмем в качестве иллюстрации две строки Н. Леонтьева из его поэмы «Золотых слов мастер»:

Наш язык – слов гора алмазная,
Наш язык – золотая жила…

Метафорический образ («слов гора алмазная», «золотая жила») изобразительно выделяет язык как объект метафорической номинации по признаку его ценности и богатства.

Метафора эстетически самодостаточна, но неравноправна по сравнению с объектом: как средство изобразительности такая метафора легко исчезает вместе с единичным контекстом; она уходит из употребления. Когда мы имеем дело с символом, положение меняется. Разные предметы или явления, находящиеся в символической связи, остаются равноправными. Например, Солнце как символ жизни, счастья, светлой радости и мудрости закрепляется в качестве широкого обобщения самостоятельным языковым знаком наряду с референтным астрономическим названием центрального тела солнечной системы.

Солнце – любимый символ в поэзии КД. Бальмонта, написавшего в «Гимне Солнцу» (1904):

Жизни податель.
Светлый создатель,
Солнце,

тебя я пою!Пусть хоть несчастной
Сделай, но страстной
Жаркой и властной
Душу мою!
……

С этой особенностью связано и второе существенное отличие символа от метафоры. Метафора однозначна, а символ многозначен. С помощью символа поэты развертывают разнообразные аспекты смысла обозначаемого. «Символ только тогда истинный символ, когда он неисчерпаем в своем значении», – писал поэт Вяч. Иванов. Эту же мысль подчеркивал И.Ф. Анненский: «Мне вовсе не надо обязательности одного общего понимания. Напротив, я считаю достоинством пьесы, если ее можно понять двумя или более способами или, недопоняв, лишь почувствовать ее и потом доделывать мысленно самому».

Символ в поэзии применяется нередко в лирических произведениях медитативного и философского содержания. Так, в период раннего поэтического творчества Н.А. Некрасов использовал как поэтический символ традиционный образ чаша жизни, жизненная чаша в одном из своих романтических стихотворений «Моя судьба» (1839):