Русское зазеркалье (двуязычная версия)

— Ну, типа вы верите, что гомосексуальность — грех, разрушаете гомосексуальные отношения, потому что для вас это хорошее дело, а потом бросаете парня, потому что думаете, что сделали своё дело, и ему приходится привыкать… а ещё двое оказались несчастны, а вы злоупотребили ролью педагога, и всякое такое.

— Я никогда, никогда не делала так, никогда в жизни! — воскликнула я.

— То есть не хотели, чтобы так было, — Кэролайн теперь смотрела прямо мне в глаза, улыбаясь краем рта, и с трудом удерживалась от широкой улыбки. — Просто… само вышло, да?

Нет, она меня не осуждала! О чём и сообщила бесхитростно:

— Слушайте, мисс Флоренски, разное бывает, и не мне судить… Этот Патрик — ничего себе парнишка, да?

А ведь Кэролайн, подумала я, — одна из наименее успешных студенток, в академическом смысле! Она не только не знает длинных слов, но и не притворяется, что их знает. И при всём при этом — наиболее зрелая, верней, наиболее близкая к реальности вещей, меньше всех испорченная поклонением новым идолам современного человека. С неё вся эта пропаганда — как с гуся вода, просто не задерживается в уме. И кстати, она совсем не дурочка: напротив — одна из самых умных (и даже, кто знает, может нарочно притворяться менее образованной, чем есть). Как так вышло, что последние стали первыми? И как так случилось, что учебные учреждения, которые изначально были светочем знаний, стали в наше время рассадниками ментальной заразы, мёртвых догм либерального невежества? Ведь все эти шестеро, что сговорились сегодня продемонстрировать мне своё дружное «фи», а кто-то из них и петицию смостырил на известном сайте, искренне убеждены, что делают благое дело: защищают товарища от посягательств коварной педагогини, пытаются сохранить его отношения и его святое право на свободу половой ориентации, к которой злобные russkies уже тянут свои во всё вмешивающиеся ручонки…

Вдруг, повинуясь нахлынувшему желанию поделиться хоть с кем-то, я начала рассказывать — и рассказала Кэролайн про позавчерашний визит Патрика, про мой разговор с ним, про «Я лгал всю мою жизнь». Девушка слушала меня с круглыми от любопытства глазами. Может быть, она не очень трудилась запоминать и понимать слова вроде «обскурантист», но это она понимала! Самому концу — тому, что Патрик ушёл, оставив записку, просто ушёл, — она даже не вполне поверила — верней, может быть, и поверила, но это её огорошило.

— Так вы… вы даже не… И вы страдаете зазря! — с сожалением сообщила она и под действием чувств, вырвав листок из своего блокнота, написала мне свой номер телефона, умилительно-беспомощно держа ручку в «американском» стиле. — Слушайте, вот мой телефон. Не то чтобы он вам сильно нужен, но…

[3] Патрик, надеюсь, Вы здоровы. Пожалуйста, дайте знать, если это не так. Также надеюсь на то, что ничего плохого не случилось. Пожалуйста, не стесняйтесь ответить, если Вам нужно поговорить.

[4] «И пр.» [следует расшифровывать как] «Интеллект ПРиказал долго жить».

[5] сделаю без проблем :- )

[6] «Православие или смерть» (греч.)

[7] За что?

[8] Спасибо, хоть это и не то, что я имел в виду прошлый раз… Вы можете сеть, Наташа.

[9] «священная война»

[10] Дорогая Алиса,

спасибо за то, что делитесь со мною Вашими лекциями, а также этими яркими описаниями Ваших духовных странствий. Я обеспокоен тем, что сказал этот Ваш сочувствующий Вам Белый Рыцарь. Шесть — хорошее число. Не думаете ли Вы, что самое время остановиться?

А теперь неприятная часть. Миссис Уолкинг сообщила мне об этой одиозной петиции, которая требует Вашего увольнения. Последние два года такие досадные вещи происходят почти на регулярной основе. Я сыт по горло этим необольшевизмом, который требует от нас приноравливать учебную программу к нуждам — к диким причудам, то есть — наших студентов. «Не о чем беспокоиться», хотелось бы мне сказать, но, вот беда, Ваш «случай» будет разбираться на заседании Учёного совета, которое назначено на следующую неделю.

К счастью, все Ваши лекции будут выданы до момента начала заседания, и это означает, что Вы сможете не присутствовать на нём, если не захотите.

Я сделаю всё, чтобы лично быть на этом заседании, но те небольшие проблемы медицинского характера, которые у меня есть, всё же могут мне помешать. Как бы там ни было, на следующей неделе я почти наверняка буду в Лондоне.

Искренне Ваш,

Гилберт

[11] Представим себе, что случится самое скверное. Вообразим, что администрация колледжа приостановит Вашу работу ещё до заседания Учёного совета. Какая потеря для Вашего курса! Вы могли бы обещать мне, что продолжите и тогда писать Ваши лекции?

Глава 8

[Сноска через несколько страниц.]