Русское зазеркалье (двуязычная версия)

«Государыня», если начинать с неё, — это обращение, которое обычно используют при беседе с императрицей или супругой царя; в этом качестве обращение можно перевести как «Ваше Величество». Заметьте, что Марк Алмонд прекрасно отдаёт себе отчёт в первом значении слова: в последовательности слайдов, которая сопровождает его композицию на YouTube, появляется, кроме прочего, Е. И. В. Александра Фёдоровна, царственная и трагическая фигура, супруга последнего русского царя Николая II. Во-вторых, «государыня» — это устаревший способ обратиться к любой уважаемой женщине, который на английский можно перевести примерно как «миледи» или «милостивая госпожа». («Смилуйся, государыня рыбка!» — говорит старик золотой рыбке в знаменитой поэме Пушкина.) Безусловно, всякий раз, когда мы, христиане, говорим о «милостивой госпоже», мы имеем в виду Деву Марию, поэтому не невероятно — даже возможно — то, что музыкант обращается к Богородице.

У меня нет надёжного знания о том, чтó это за пустой дом, который упоминают строки 2 и 20. Может быть, это — русская государственность (ожидаемо, если видеть в «государыне» первой строки Её Величество)? Или русское православие (естественный предмет для разговора, когда некто обращается к Богородице)? Или русская культура? Чем бы ни был этот дом, коллективный рассказчик, «мы» второй строки, чувствует, что его (не должна ли я сказать «наши»?) усилия оказались бесплодными. Его пессимизм становится очевиден, если мы вспомним, чем была Россия в 1992 году. Тщательно создаваемый дом советской империи рухнул, и, если принять во внимание его жильцов, бывшие советские республики, которые вовсе не проявляли интереса к новому политическому союзу, как и то, что иммиграция стала скрытым желанием множества людей, не требовалось никаких особых усилий, чтобы считать развалины этого дома почти полностью пустыми. Не столь прямое прочтение позволит увидеть в этом тексте своего рода пророчество: в 1992 году было не так легко предсказать, что все эти прекрасные храмы, построенные в России после 1991 года, будут со временем наполняться всё меньше и меньше, а приходы будут постепенно становиться всё менее и менее малочисленными.

Уже построенный дом пуст. В последующих строках обнаруживаются и иные знаки нашего национального унижения. Мы «пели до седьмых петухов, пели, но боялись сказать» — и это, может быть, означает, что славный образ грядущего Российского Царства Духа, предсказанный русскими писателями, поэтами, визионерами, от Достоевского до Даниила Андреева, от Св. Серафима Саровского до Владимира Маяковского, так и не стал политической и социальной реальностью. Мы в качестве народа всё не можем перестать пить эту «мочу» (вообще-то слово «дрянь» в оригинале означает любую скверную и дурнопахнущую субстанцию, но не думаю, что меня очень смущает это переводческое решение). Мы не можем перестать «хорохориться» или, точнее, не можем перестать безнадёжно сражаться с мелкими бесами нашей национальной мифологии, будь этими бесами бюрократия, коррупция, безденежье или иные банальные проблемы российской повседневности.

«Так что же мы?», говоря языком самой песни. Всё это, утверждает поэт, происходит от нашей национальной нехватки прагматизма, метафорически описанной как желание «шить по снегу серебром» там, где требуются более решительные, более действенные и более земные меры. Светлое будущее ещё возможно, оно может прийти, если только мы призовём его со всей решимостью, на какую способны. Сложность исторических задач, стоящих перед нами, не должна испугать нас, ведь нам «обещано, что ноша легка», каковая строка есть прямая отсылка к Евангелию, ко Христу, говорящему Своим ученикам:

Придите ко Мне, все труждающиеся и обремененные, и Я успокою вас; возьмите иго Мое на себя и научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и найдете покой душам вашим; ибо иго Мое благо, и бремя Мое легко [Матфея 11:28-30, Синодальный перевод].

Бывшие советские республики ещё способны воссоединиться, и церкви снова наполнятся — если только мы окажемся верными христианским началам, которыми должны руководствоваться как народ, если мы будем достаточно смелы, чтобы увидеть своих врагов как врагов. Мирный человек не может «хотеть врагов», но вполне способен желать открыть истинное лицо своих вредоносных лживых друзей. «Теперь мы знаем, каково с серебром»: мы знаем, что наши попытки быть дружелюбными и милыми по отношению к «более цивилизованным» нациям оказались бесполезны. «Посмотрим, каково с кислотой». Глобальный исторический и геополитический поворот, который Россия совершает прямо сейчас, был предсказан Гребенщиковым в 1992 году, когда о нём могли помечтать лишь самые смелые духовидцы.