Русское зазеркалье (двуязычная версия)

Едва первая, лекционная часть закончилась, сэр Гилберт, встав со своего места и слегка улыбаясь, сделал несколько хлопков в ладоши. Продолжая аплодировать, он повернулся к студентам и кивком головы подбодрил их присоединиться к нему. Те послушались — не знаю, насколько искренне. Впрочем, Кэролайн и Патрик хлопали искренне, конечно. Бог мой, подумала я с весёлым недоумением: я ведь слышу аплодисменты от тех же самых людей, которые на седьмом занятии объявили мне бойкот! Что с вами не так, ребята? Когда вы искренни или были искренни, тогда или сейчас? Или искренними вы вообще никогда не бываете?

Может быть и так, правда, что я слишком мрачно смотрю на вещи. Молодость переменчива. Будто я в семнадцать лет вела себя иначе! Молодость легко очаровывается, а после легко разочаровывается в одном и том же человеке — ну, или делает это в другом порядке.

Сэр Гилберт сделал аудитории жест, означающий просьбу остановиться, и, полуобернувшись ко мне, произнёс

[сноска дальше]:

— I, in my capacity as college chancellor, deeply and most respectfully thank Ms Florensky for her insightful series of lectures on the Russian non-classical music of the late twentieth century. It has been a great pleasure for me to personally attend two of them.

Свою благодарность он сопроводил лёгким кивком головы. Я покраснела от смущения и удовольствия, словно юная девушка. Он же продолжал, обращаясь уже к студентам:

— For now, I am taking the liberty of dismissing the class. Ms Florensky is expected to attend the meeting of the Academic Board that starts in less than fifteen minutes and cannot, therefore, give you further tuition. You are free to leave the classroom.

Я не успела собраться с мыслями, чтобы опротестовать это или хотя бы предложить им сдать последнее домашнее задание на мою электронную почту. Впрочем, можно будет оставить записку на доске объявлений… Студенты не заставили себя долго ждать: через пару минут в классе остались только сэр Гилберт и я.

— Am I really expected to be at the meeting? — пробормотала я первое, что пришло в голову.

— I hope you forgive me the liberty I have taken, don’t you? — откликнулся собеседник. — Actually, you are not, but you still can go there. I even wish you would.

— Why?

— Because of Ms Berzina, who wants to ‘put her case’ against you, so to speak.

— Do you think that I must justify myself in front of the Board? — с сомнением уточнила я.

— Of course not, my dear; I don’t believe you would be able to do that, anyway… I only want you to listen to her accusatory speech and then to my plaidoyer, for I have prepared one.

— How nice of you…

— It is only reasonable for you to go to the meeting, though, if you feel perfectly well, Alice, — продолжил сэр Гилберт, проигнорировав мою последнюю реплику. — I was very worried with your sudden illness that obviously has something to do with the, erm, alternative reality you are so bravely exploring. Do you think you can go?

Я, подумав и слегка прикусив нижнюю губу, кивнула. Попечитель колледжа расплылся в улыбке:

— I knew you would! You are a true member of your nation, a true—

— Russian? — предположилая.

— A true Scythian, my dear, and we will come to that later on…[2]

…Конференц-зал был достаточно просторным, чтобы вместить за своим протяжённым овальным столом около двадцати человек, то есть почти всех педагогов колледжа. Для пришедших позже, а также для членов педсостава без постоянного трудового договора места за столом уже не нашлось, и они скромно рассаживались на стулья у стены. Мы с сэром Гилбертом поступили так же, несмотря на то, что один из преподавателей предложил уступить попечителю колледжа своё место (тот отказался). Правда, мы заняли места у торцовой стены, совсем близко к председателю собрания, куда никто, кроме нас, сесть не рискнул. Наше появление не осталось незамеченным, даже вызвало лёгкую сенсацию в виде кивков, взглядов в нашу сторону, сдержанных перешёптываний. Нас, кажется, не очень ждали, особенно меня. Я вдруг запоздало сообразила, что начало нарочно сдвинули на час раньше, чтобы я, проводя семинарскую часть занятия, не смогла присутствовать на заседании, даже если бы захотела. Сэр Гилберт, значит, знал об этих планах и с удовольствием их нарушил… О, он тоже боец своего рода! И я хорошо сделала, что пошла: «Если тебе дают линованную бумагу…» и далее по тексту.

Миссис Уолкинг позвонила в колокольчик, призывая к тишине, привстав, объявила о начале заседания Учёного совета и передала слово секретарю. Секретарь, индус с выразительной внешностью и труднопроизносимым именем, в свою очередь встал с места и зачитал повестку дня, а после, сев, продолжил писать протокол на переносном компьютере, проворно перебирая по клавиатуре длинными пальцами.

Сэр Гилберт откашлялся:

— Ahem… Can we please handle the issue with Ms Florensky, which is now number five in the agenda, at the very beginning of our meeting, considering that both Ms Berzina and Ms Florensky are already here?[3]