Русуданиани

Понравились царю мои слова, и он сказал: «Сынок, не скрывай от меня ничего, говори все, как есть». Я отвечал: «Скрывать негоже, не один он для этого дела родился. В одну ночь с ним появились еще шестеро: соловей, жеребец Черная птица, Зеленый змей, Белый змей, Красный дэв и дочь царя Севера. Все четверо — суженые той девы: соловей и конь будут служить царевичу, а змеи и дэв — с ним враждовать. Птица будет приносить наследнику вести из дальних краев, а конь, боевой и быстрый, спасет его от многих опасностей. У соперников царевича таких помощников нет — они уповают на свои колдовские чары».

Спросил меня царь: «Какую пользу принесет моему сыну соловей? Как он сумеет предупредить его?» Я доложил: «По воле божьей царевичу ведом птичий язык. Когда соловей вскричал и обратился на север, это означало, что сын ваш, которому исполнится пятнадцать лет, отправится в те края, куда указал соловей. Столько битв и войн ждет его впереди, что и сам он потеряет надежду, а вы и вовсе сочтете его мертвым. Но вернется он к вам с такой славой и добычей, что обновит ваш трон и присоединит множество владений».

Спросил царь: «Назови мне все беды, какие его ждут, все битвы и сражения!» Я доложил: «Четырежды придется ему в бою так туго, что живым его никто не сочтет. Один раз, выпив зелье, потеряет он сознание на три дня, но господь спасет его».

Огорчился царь, долго сидел он, опустив голову. Но потом промолвил: «Что печалюсь я теперь понапрасну, через пятнадцать лет, может, и в живых меня не будет!» Но сказал я ему: «Ты проживешь сто лет, государь! Помни, как только сын твой начнет ездить верхом, не сажай его ни на какого жеребца, кроме как на Черную птицу! Не надевай ему сапог без тех четырех гвоздей, какими были подкованы сапоги твоего деда; с мизинца его не снимай дедовского кольца; когда пойдет он на дальнюю охоту, пусть не расстается с оружием своего деда. И если при нем всегда будет подвеска серьги государыни, никто ему не страшен — ни дэв, ни змеи».

Встал я и откланялся. Пожаловал мне царь неисчислимое множество драгоценных камней, золота и серебра, мулов, верблюдов и коней в полном снаряжении. Полученное мною в двадцать раз превышало наши убытки и дорожные расходы. Стали благодарить меня мои спутники: «Если бы не ты, нам сюда не попасть и не видеть этих даров!» Мы тревожились о том нашем строптивом спутнике, который ушел на север, и спешили разузнать, что с ним приключилось.

Распрощались мы с царем и, щедро вознагражденные, отправились в путь. Целый месяц шли мы не по той дороге, по которой направлялись сюда, шли на восток и пришли в большой город. Отдохнули два дня и стали расспрашивать всех встречных о нашем товарище. Куда ни приходили, повсюду расспрашивали, но ничего не могли разузнать. Дело было в том, что он раньше нашего прибыл в тот город и прятался от нас. Он, оказывается, видел нас и узнал, но мы его не узнали, он был поваром у того же человека, который нас приютил. Когда мы расспросили своего хозяина, он ответил нам следующее: «Кто бы ни пришел в наш город — путник ли, чужестранец, бедняк или богач, прежде всего его приводят ко мне. Если это бедный скиталец, я спрашиваю, что с ним случилось: или корабль потерпел крушение, или разбойники ограбили; возмещаю сторицей ущерб, понесенный пришельцем, и отпускаю его с миром. Если же человек пострадал по своей злобе или потому, что с друзьями не поладил, то оставляю такого у себя в батраках или же отдаю другим горожанам в работники.

Год назад появился у нас некий человек — его не назовешь ни юношей, ни старцем. Был он худ и истощен, наготу его едва прикрывал клочок чохи. Все тело его было истерзано и изранено. Едва-едва держалась в нем душа. Нашли мы его на берегу моря, и я, сочтя его мертвым, велел своим слугам: «Предайте его земле!» Но ответили они мне: «Как же хоронить его, когда он еще дышит!» Тогда дал я ему целебного зелья, накормил хлебом, привел в себя. Осторожно усадил на своего коня и привез в город. Целую неделю пробыл он у меня, не в силах вымолвить ни слова. Наконец, когда он немного пришел в себя, я спросил его: «Кто ты, несчастный?» Он ответил мне: «Не был я ни несчастным, ни бедным, а был знатным вельможей. Повздорил со своими товарищами, они пошли по одной дороге, я — по другой. Все, что имел, потерял, остался ни с чем».

И тогда я молвил ему: «Раз сбился ты с пути, потому что не послушался своих спутников, сколько бы товару я ни дал тебе, опять все потеряешь, потому оставайся у меня на кухне, пока не заработаешь на дорогу». Человек этот и ныне у меня».