Рыба на мелководье

Настал ещё один день "королевских выслушиваний", как их про себя называл Ойтеш. Люди требовали, просили, молили и сетовали, а Ойтеш слушал. Он неуклюже мялся перед ними, стараясь втолковать, что не в его возможности сделать их счастливыми. Так происходило каждую неделю уже в течение нескольких месяцев с того дня, как прежний король исчез неизвестно куда, но никто так и не захотел занять его место. Народ будто устраивала подобная неразбериха и сумятица. Но "простонародцы" всё одно считали обязательным высказывать Ойтешу, что их заела нужда, да и знатные господа и вельможи не любили попросту наслаждаться их положением дольше отведённого времени, которое они сами почему-то и назначали. "Повсюду разруха, ваша ясность", – кричали одни. "Где нам взять еду, если ваши богатеи всё поели, ваша ясность?" – вторили им другие. А его ясность господин Ойтеш не хотел всего этого слушать, он хотел только одного – запереться у себя в спальне, залезть под одеяла и не вылезать оттуда никогда.

Пропавший король Ойай приходился Ойтешу ни много ни мало родным дядей. Собственно, Ойтеша пропажа дядюшки подкосила, конечно, больше всех остальных. А ему вдобавок сделалось необходимым замещать пропавшего короля, вернётся ли который, никого не волновало. Никого, кроме Ойтеша. Все обращались к нему: "Ваша ясность, ваша ясность", хотя что означало это обращение, ни Ойтешу и никому другому не было ясно. Его ясность пытался делать хоть что-то для поддержания порядка в королевстве, но у него это плохо получалось, тем более что он не выходил за пределы поместья.

"Король бы такого не допустил", – рассуждал про себя Ойтеш, окидывая взглядом переполненный взволнованный холл. "При нём эти бестолочи не осмелились бы вломиться в королевский особняк в такую рань. А стража? Куда они смотрят, эти проклятые стражники? Им будто всё равно. А вдруг этим простолюдинам вздумается разорвать меня на кусочки, так и не защитит никто бедного Ойтеша. Думаю, стража ещё и порадуется необдуманному поступку этих дурней. Или обдуманному?"

– А вот и почтенный и достопочтенный господин знать, собственной персоной, – перед Ойтешем из ниоткуда появился Тьюкс, почти что беспрестанно смеющийся молодой мужчина, и захохотал.

– Господин Ойтеш, – напомнил Ойтеш.

– Да, да, ваша ясность. Ну и дурноваты же вы сегодня. Неужели поднялись с утра пораньше, дабы королевством воротить? А оно-то не спит, не храпит, а вы спите так долго, так долго, – Тьюкс захохотал. Самое роскошное облачение наиболее вульгарной из присутствующих дам не было даже вполовину столь же заметным, как яркий халат Ойтеша. – А вы вырядились так, будто хотите есть с королём из одной миски, ваша ясность!

– Ваша ясность, да вы же совсем не слушаете нас! – донеслось из толпы.

– Да его ясности плевать на нас, мы слишком скучны для него!

– Ваша ясность, а наряд ваш, хочу заметить, весьма непрост. Ну и королевский же у вас вид! Вам бы только корону, ваша ясность, – Тьюкс изнемогал от хохота. – Подать корону королю Ойтешу!

– Ах, он корону захотел? – выкрикнула какая-то женщина с корзиной, она стояла достаточно близко, чтобы Ойтеш её услышал. – А еды нам кто-нибудь пожалует? Моя корзина пуста, наполните её вашим враньём, ваша ясность!

– Гнать его отсюда и дело с концом! – рявкнул кто-то. – До наших бед и горестей ему дела нет, он вон как отъелся, пока мы голодаем!

– Мы не хотим жить в одном городе с этими выродками!

После этих слов все притихли, только Тьюкс не перестал ухмыляться. Ойтеш, наконец, очнулся и понял, что все смотрят на него, нетерпеливо затаив дыхание, ожидая, что же он скажет на это. А Это было совсем другое дело.

– О чём это вы толкуете? – спросил Ойтеш. Тут из толпы вышел какой-то старичок и приблизился к Ойтешу, стража даже не думала преградить ему путь.

– Ваша ясность, – Ойтеш впервые услышал учтивость в этих словах. – Вы, верно, не знаете…

– Разумеется, не знает! – перебила женщина с корзиной. – Откуда ему знать? Его ясность даже в самом городе не бывал!

Старик медленно повернулся и так впился в неё глазами, что женщина стыдливо сморщилась.

– Ваша ясность, я говорю о выродках, – продолжил старик. – Об этих омерзительных тварях, что поселились среди нас.

– Да, я что-то такое слышал. Но чем же они вам так неугодны?

– Ваша ясность, это проклятые создания. Им не место здесь, эту скверну нужно искоренить. Возможно, она и является первопричиной всех бед, что заставляют нас молиться Неизвестным богам усерднее и усерднее.

– Поэтому у нас и нет короля! – крикнул кто-то.

– Ведь кто захочет встать во главе выродочьего королевства? – закончил старик. Раздались одобрительные возгласы, но вечно весёлая физиономия Тьюкса искривилась.

– Позвольте, но я даже не король. Не вправе я распоряжаться судьбой других.

– Ваша ясность, я и не прошу вас распоряжаться.

– О чём же вы тогда просите? – спросил Ойтеш.

– Я прошу лишь об услуге королевству и его подданным, которые будут превозносить вас, если ваша ясность откликнется на их страдания.

Ойтеш помолчал немного, затем заглянул в лицо старику и спросил:

– Как твоё имя?

– Гегес, ваша ясность.