Рыбаки

Еще до смерти братьев Обембе рассказал историю о принцессе, которая отправилась в лесную чащу вслед за идеальным господином небывалой красоты, намереваясь выйти за него замуж, и обнаружила, что он — лишь череп, заимствовавший плоть и части тел у людей. Эта история, как и прочие хорошие истории, заронила семя в моей душе, оставшись в ней навсегда. В те дни, когда Икенна был питоном, Обембе рассказал об Одиссее, царе Итаки, — о нем брат прочел в сокращенном варианте гомеровской «Одиссеи». У меня в уме навсегда остались образы Посейдоновых морей и бессмертных богов. Чаще всего Обембе рассказывал истории ночью, в полутьме нашей комнаты, и я медленно погружался в созданный его словами мир.

Спустя две ночи после возвращения матери мы с Обембе сидели на кровати, привалившись спиной к стене. Я почти уже заснул, как вдруг Обембе сказал:

— Бен, я знаю, почему наши братья погибли. — Щелкнув пальцами, он встал и схватился за голову. — Послушай, я… я только что понял.

Обембе сел и принялся рассказывать длинную историю, вычитанную из одной книги. Названия брат не упомнил, но был уверен, что автор ее — игбо. Голос Обембе заглушал треск потолочного вентилятора. Закончив, брат умолк, а я пытался осмыслить историю сильного человека по имени Оконкво, которого один белый коварством довел до самоубийства.

— Понимаешь, Бен, — сказал Обембе, — жителей Умуофии удалось завоевать, потому что они не были едины.

— Верно, — согласился я.

— Белые люди были общим врагом племени, и оно победило бы, если бы сплотилось в борьбе. Знаешь, почему наши братья погибли?

Я покачал головой.

— Точно потому же: между ними не было единства.

— Да, — пробормотал я.

— А знаешь, почему Ике и Боджа были разъединены? — Обембе, решив, что я не знаю, не стал ждать и ответил сам: — Пророчество Абулу. Они умерли из-за пророчества Абулу.

Он с отсутствующим видом поскреб тыльную сторону левой ладони и даже не обратил внимания, что на сухой коже остались белые следы от ногтей. Некоторое время мы сидели в тишине, а мой разум заскользил в прошлое, точно по отвесному склону.

— Наших братьев убил Абулу. Он — наш враг.

Голос Обембе надломился, и слова прозвучали как шепот из дальнего конца пещеры. Я, конечно, знал, что Икенна преобразился под действием проклятия, но не думал винить в этом одного Абулу, как сделал сейчас брат. Да, безумец посеял страх в душе Икенны, и все же я не спешил возлагать на него всю ответственность за гибель брата. Однако Обембе объяснил, как обстоит дело, и я понял: так оно и есть. Пока я размышлял, Обембе подтянул колени к груди и обнял их. При этом он зацепил пятками простыню, обнажив часть матраса. Затем обернулся ко мне и — упираясь одной рукой в кровать, так что она промялась до пружин, — пронзил сжатым кулаком воздух.

— Я убью Абулу.

— Зачем тебе это? — ахнул я.

Некоторое время Обембе сквозь быстро набухающие слезы рассматривал мое лицо.

— Я сделаю это ради наших братьев, которых он погубил. Я убью его ради них.

Я ошеломленно смотрел, как Обембе запирает дверь и отходит к окну. Потом он запустил руку в карман шортов. Два раза чиркнул спичкой. На третий раз щелкнуло, и коротко вспыхнул огонек. Я поразился, увидев, как Обембе — силуэт в слабом свете спички — сует в рот сигарету. Струйка дыма потянулась в окно, исчезая во тьме ночи. Я чуть из кровати не выскочил. Я не знал, не догадывался, не понимал, что и как произошло.

— Сигаре… — дрожащим голосом залепетал я.

— Да, только ты молчи, не твое это дело.

В мгновение ока силуэт брата обернулся властной фигурой, что нависла надо мной, окутанная сигаретным дымом.

— Скажешь папе с мамой, — произнес Обембе, глядя на меня полными тьмы глазами, — и усилишь их боль.

Он выдохнул дым в сторону окна, а я в ужасе воззрился на брата: он был всего на два года старше меня, и вот он курил и при этом плакал, как ребенок.

* * *

Характер Обембе формировали книги. Они стали его видениями, он верил в них. Теперь-то я понимаю: во что веришь, то часто становится постоянным, а что постоянно, то может стать нерушимым. С Обембе так все и было: раскрыв свой план, он отстранился от меня и стал прорабатывать детали замысла — ежедневно, куря по ночам. Он читал еще больше, иногда сидя на мандариновом дереве, растущем на заднем дворе. Он осуждал мою неспособность стать храбрее ради братьев и жаловался, что я не хочу ничему учиться на примере героя романа «И пришло разрушение»[15] и не готов бороться против общего врага, безумца Абулу.

Хотя отец и пытался вернуть прежние времена, как до его отъезда из Акуре, — девственно чистые дни нашей жизни, моего брата его старания оставили равнодушным. Сердце его не могли согреть даже новые фильмы: отец купил боевики с Чаком Норрисом, новый фильм про Джеймса Бонда, кино под названием «Водный мир» и даже нигерийский ужастик «Жизнь в путах».