Рыбаки

Отец, отдышавшись, рассказал, как одного его коллегу из Йолы постигла странная напасть: его дом наводнили крысы. Коллега долго терпел их полчища, прибегая лишь к помощи обычных мышеловок: не хотел, чтобы крысы дохли неизвестно в каких углах дома и гнили там, пока их не найдут. Другие меры оказались тщетны. Но вот одним ясным днем, когда к нему пришли двое коллег и он угощал их, в гостиной показались две крысы. Они немало смутили хозяина дома, и он решил: с него хватит. Переселил на неделю всю семью в отель и посыпал в каждом уголке и закуточке дома порошком «Ота-пиа-пиа». Когда же семья вернулась, то обнаружила дохлых крыс везде: они валялись даже в обуви.

В центре лавки, лицом к двери, отец поместил рабочий стол и кресло. На стол он поставил вазу с цветами и стеклянный глобус, который Дэвид, опрокинув по неосторожности, разбил бы, если бы отец не успел его поймать.

Едва покинув лавку, мы застали ссору на другой стороне улицы: в окружении толпы зевак дрались двое. Не обращая на них внимания, отец указал на крупную вывеску у дороги: «Книжная лавка Икебоджа». Только Дэвиду пришлось объяснять, что название составлено из имен наших умерших братьев. Затем отец отвез нас в супермаркет «Теско» и купил нам пирожных, а на обратном пути решил поехать по улице на задворках нашего района, по узкой дорожке, с которой были видны скрывающие реку Оми-Алу заросли крапивы. По пути нам попалась труппа танцоров: музыка у них играла из нескольких бумбоксов, стоящих в кузове грузовика. На этой улице было полно деревянных и матерчатых навесов, под которыми женщины продавали красивые безделушки. Прочие, стоя у обочины, предлагали сложенные в мешки клубни ямса, рис в пиалах и даже корзинах и много чего еще. Между машинами опасно мелькали перегруженные пассажирами мотоциклы, и было всего лишь вопросом времени, когда кто-нибудь обязательно свалится и расшибет голову. Над зданиями возвышалась стоящая рядом со стадионом статуя Самуэля Оквараджи — нигерийского футболиста, умершего в 1989 году прямо на поле: рука неизменно указывает на невидимого товарища по команде, а нога вечно бьет по мячу. Его дреды покрылись слоем пыли, из зада торчали прутья арматуры. Через дорогу от стадиона под брезентовыми навесами собрались люди в традиционной одежде. Они сидели на пластиковых стульях за столиками, на которых стояли вино и прочие напитки. Двое играли на говорящих барабанах в форме песочных часов, а мужчина в агбаде и длинных брюках из той же ткани исполнял танец с элементами акробатики, и агбада развевалась во все стороны.

Едва мы подъехали к повороту налево — дальше дорога вела прямиком к нашему дому, — как увидели Абулу. После смерти наших братьев он нам еще ни разу не попадался на глаза. Безумец словно испарился, будто и не было его вовсе, будто он вошел к нам в дом, распалил огонь пожара и пропал. Родители о нем, с тех пор как мать вернулась, почти не говорили — разве что мать сама сообщала какие-то слухи. Абулу исчез, лишенный бремени, как всегда, ведь жители Акуре все ему спускали с рук.

Абулу стоял у обочины и смотрел куда-то вдаль, пока мы медленно — из-за «лежачих полицейских» — ехали в его сторону. Он заметил нас и, улыбаясь и размахивая руками, кинулся навстречу. Одного верхнего зуба у него не хватало, а под рукой алела длинная и свежая, еще кровоточащая царапина. Завернутый во враппу с цветочным орнаментом, безумец перешел на тротуар. При этом он двигался как-то вальяжно и жестикулировал, точно общаясь с попутчиком. А потом, когда мы прижались к краю узкой дороги, пропуская нагруженный стройматериалами грузовик «Бедфорд», Абулу остановился и принялся что-то очень внимательно разглядывать на земле. Отец продолжал ехать, словно не замечая его, но мать зашипела и, едва слышно пробормотав: «Злой человек», защелкала над головой пальцами.

— Сдохнуть тебе лютой смертью, — продолжила она на английском. — Сдохнуть тебе. Ka eme sia.

Мимо с грохотом и прерывисто сигналя, проехал фургон, буксировавший сломанную машину. Продолжая следить за Абулу, я стал смотреть в боковое зеркало и заметил, что он удаляется от нас со скоростью реактивного истребителя. Когда он скрылся из виду, я прочел предупреждение на зеркале: «Осторожно. Объекты в зеркале ближе, чем кажутся». Интересно, как близко был от нашей машины Абулу? Стоило вообразить, как он касается ее, и в голове пронеслась лавина мыслей. Сперва я задумался о том, как мать отреагировала на его появление: прикинул, ждет ли безумца на самом деле лютая смерть? Да нет, вряд ли. Кто сможет его убить? Кто приблизится к Абулу и пырнет его ножом в живот? Разве безумец не заметит приближения убийцы и не убьет его первым? Разве не убило бы его большинство горожан, будь у людей возможность? Разве не предпочитают они разбегаться от него, точно круги на воде? Разве не обращаются на пороге расплаты в соляные столбы, словно Абулу неуязвим?