Рыбья Кровь и княжна

Догадываясь о намерении князя, Корней как-то высказал:

— Зря ты хочешь от меня избавиться. Ведь тебе же нужен рядом кто-то, кто всегда будет хуже тебя. Раньше это были арсы, теперь буду я.

Дарника поразили его слова. А ведь верно, думал он, палач нужен не только для казни, но и чтобы отвлекать внимание от кровожадности своего хозяина.

— Смотри слишком хорошим снова не стань! — мрачно ответил князь находчивому подручному, невольно уважая его за проницательность.

Были предприняты также несколько больших санных походов вверх по Славутичу. Не десятки, а целые сотни саней, собранные со всей орды, возвращались назад доверху груженные толстыми трехсаженными бревнами, напиленными в северных приречных урочищах, — князь готовился к возведению большого числа сторожевых опорных веж.

Несмотря на запрет хана, четыре улуса все же перебрались на правый берег Славутича к Балахне, позже к ним присоединились еще два.

— Вот увидите, скинут вас по весне в реку ирхоны, — предупреждал их Сатыр.

— Не скинут, у нас князь Дарник есть, — отвечали ему отделившиеся тарханы.

Чтобы оправдать их уверенность, Рыбья Кровь стал набирать шестой полк, с тем чтобы по три полка все время находились по обе стороны широкой, без удобных бродов реки.

В подобных заботах незаметно пролетела короткая южная зима. Несмотря на то что прямых военных столкновений почти не случалось, авторитет князя среди орды вырос еще больше. Так же как раньше в Липове, его стали часто называть Молодым Хозяином, а хана Сатыра — Старым Хозяином. Нельзя было не заметить, как менялись хазарское парни, привыкая к строгому войсковому повиновению и осваивая новые для себя боевые навыки. Дарник добился даже больше того чего хотел: его войском стал овладевать не просто воинственный дух, а дух завоевательский, что отметили даже липовские воеводы.

— Научили на свою голову, — ворчал Сечень. — Пока живой крови, и чужой и своей, все не попробуют — не угомонятся. Куда копья направлять будем?

Вскрытие льда на реке застало Дарника с его эктейским полком на левобережье. Не только природа, но и люди, казалось, все замерли в ожидании прихода новой жизни: настоящего тепла, травы, перелетных птиц. Не сиделось на месте одному князю: присоединив к себе еще один полк, он уверенно двинулся уже не в испытательный, а в боевой поход на юг. В низинах еще лежал снег, а по подсохшим взгоркам колеса повозок и двуколок катились совершенно не проваливаясь. Большое число запасных лошадей позволяло делать самые короткие остановки, поэтому дневные переходы были и в пятьдесят, и в шестьдесят верст.

Через четыре дня войско достигло Таврического перешейка. Здесь находился союзный ромеям улус ерганей, охраняющий проход в Таврику. Помимо сложенной из известняка цепочки ерганьских селищ через весь перешеек тянулся ров и вал. Ромеи платили союзникам хорошее жалованье за охрану, поэтому по единственной дороге через перешеек пропускали одни торговые караваны, и то после тщательного досмотра. Воинственных ерганей большое дарникское войско ничуть не устрашило. Они привычно зажгли дымовые костры по цепочке своих селищ и подняли на вал и в седло больше двух тысяч вооруженных по ромейскому образцу воинов.

Рыбья Кровь вступил с ними в переговоры на ромейском языке, доказывая, что пришел не воевать, а торговать.

— И чем же ты намерен торговать? — скептически спрашивал ерганьский переговорщик.

— Хочу менять степных лошадей на лучшую ромейскую породу.

— Да кому нужны ваши степные лошади. Только на мясо и на шкуры, — смеялись ергани.

Ночью один полк был отведен назад в степь. На следующий день в качестве переговорщика к пограничным воротам отправился Карась соблазнять стражей звоном золота. Ергани снова смеялись — жалованье от ромеев было в годовом исчислении гораздо больше.

Пока велись переговоры, проводник из шатающихся по степи одиноких бродяг привел отведенный полк к мелкому, пахнущему затхлой водой заливу и едва приметными мелями повел в обход крайнего пограничного селища ерганей. Когда там спохватились, было поздно — две тысячи хазар выходили уже на берег. Гарнизон селища открытой схватке предпочел организованное отступление. Эктейскому полку пришлось легче — сделав быстрый бросок вдоль рва, он обошел покинутое селище уже по сухому месту.

Князь сам себя поздравлял с хорошо проведенным прорывом: и убийств никаких, и полный простор впереди. Однако не прошли они пары верст, как ему доложили, что позади движется большое войско ерганей. Поскакал посмотреть что там. В самом деле, в самый хвост его колонны не дальше одного стрелища пристроилась масса всадников, вооруженных копьями, щитами и луками. Часть из них имела даже конские доспехи. Прямо во время движения Дарник перестроил походную колонну: к шести колесницам с камнеметами добавил еще десять, с тем чтобы они катили по четыре в ряд и по сигналу должны были разъехаться в единую цепь. Такие маневры у них уже получались во время учений, но сейчас, при внезапном нападении, могли и не удаться.