Рыбка в клетке

– Человек делает себя сам, но в то же время не может выйти за пределы собственной субъективности. Значит, когда он выбирает себя, он выбирает и других. Мы не совершаем действий, которые противоречили бы тому образу человека, которому хотели бы следовать. Грубо говоря, если я хочу, чтобы люди вокруг меня стали добрее, я должен добиться этого образа, то есть, стать добрее самому.

– Я могла бы поспорить с этим утверждением. Я сама свершаю вещи, которые не хотела бы видеть в исполнении других, ну да ладно. Только причем здесь ответственность?

– Притом, что это правило работает взаимонаправленно. То есть, если я хочу какого-то определенного образа, я поступаю в соответствии с ним и – побуждаю остальных действовать так же. Я отвечаю за то, чтобы люди вокруг соответствовали этому образу, совершая конкретные действия, потому я ответственен за них и за тебя. Взять тот же пример: если я хочу, чтобы мир стал добрее, я переведу старушку через улицу, и буду направлять другого для того, чтобы он поступил так же.

– Интересно. Это, случаем, не категорический императив Канта?

– Кто такой Кант?

– Забудь. И к какому же образу человечества ты подстрекаешь сейчас меня?

– Живущему.

В желудке закипело. Когда-то в школе я изучала философию в рамках подготовки к олимпиаде по обществознанию. Мне, подростку с коротким жизненным опытом и отсутствием аналитических способностей, эти метафизические дебри давались с трудом, поэтому я себя стимулировала: за каждую главу – что-нибудь сладкое или вкусное. Cogito, ergo sum Рене Декарта – сникерс, «Утопия» Томаса Мора – чипсы, власть Джона Локка – орешки. Сколько лет прошло, а рефлекс как у собаки Павлова остался. Сделаю себе жирный бутерброд. Погружу в мякиш зубы. И представлю, что это голова Сергея.

– Если в моем лице ты хотел видел живущее человечество, не следовало давать мне таких заданий.

– Хей-хей, мятеж против Старика? Непорядок. В “Золотой Рыбке” Старик – шишка покруче бога.

– Если следовать твоей логике, странная вещь получается. Говоришь, ты подталкиваешь меня к тем или иным действиям, которые создадут тот образ, который ты хочешь видеть. Но, получается, ты хочешь видеть человечество беспринципным, аморальным и бестактным? Не умеющим переживать и вытягивающим жилы из другого ради достижения собственной цели? А это так и будет, ибо я – хоть тресни – не вижу других способов выполнения твоего желания, кроме как подойти к человеку на улице и бахнуть его по голове прямым вопросом.

– И вновь мы возвращаемся к тому, с чего начинали. Ты забыла? Я же уже говорил – возможностей много, тебе решать, какую выбрать.

– Но я не вижу других возможностей! Я четвертый день их не вижу! Я вижу только одну – такую красным жирным шрифтом – «Подойди да спроси»!

– Почему ты не интересуешься, как дела у меня?

Долгой паузой даю понять, что я о нем думаю.

– Хорошо. Как дела у тебя?

– Отлично, спасибо. Я в прекраснейшем месте, здесь все улыбаются – если не ковыряются в телефонах – и все такие мелкие. Я как Гулливер в стране лилипутов. Приходится ходить осторожно, чтобы ненароком не раздавить кого-нибудь. Техники много. Нет, не так, техники очень много. На каждом шагу буквально. Если б не изобрели беспроводную, этот город был бы как веревочные джунгли. У всех черные глаза и черные волосы, и – да, детка! – очень короткие шортики. А вот еда тут дрянь. Мужику, тем более русскому, не выжить. Жрут абсолютно все, даже гнезда. Нормального мяса не достать, в основном, твари морские и ползающие. Хлеба и то нет. Водилы сумасшедшие, бесбашеннее даже, чем в России. Цены чуть повыше. Хлама до фига. Наши сюда отовариваться едут. И везде небоскребы. В центре их до х…, столько, что даже солнца практически не видно. Пахнет. Сильно. Всякие там благовония, ароматические свечи, масла, травы какие-то. В парках йогой занимаются, медитируют, в основном, дедульки и бабульки, они же по утрам здесь зарядку делают, обручи крутят. Вещи могут прямо на улице вешать – идешь по своим делам, и вдруг – бац! – чьи-то трусы сушатся. И ярко, много сочных оттенков. Аж в глазах рябит.

– Рада за тебя.

– Знаешь, о чем это говорит?

– О том, что ты хорошо проводишь время?

– О том, что у тебя нет воображения.

– Да, конечно. Я отправила тебя на край мира выпить водки в ледяной комнате русского ресторана, ты отправляешь меня искать депрессивного человека, и мы говорим о том, что у меня нет воображения. С какого это перепуга?

– Подумай сама. Это будет твоим домашним заданием. В следующий раз я надеюсь услышать ответ. До связи.

Зеленый круг краснеет. Я остаюсь без собеседника и в состоянии бесячести.