Рыбки всегда плавают вправо

– Мальчик, на что мне теперь эта безделушка? Теперь на своей шее я буду носить себя саму, да ещё с этой же самой безделушкой! Кто узнает, есть она у меня теперь или нет?

Клос пожал плечами и швырнул колье во внушительный глиняный горшок, уже наполовину наполненный монетами со всех концов Сплошного Моря. После этого случая на мальчика посыпалось множество просьб:

– Эй, парень! У меня в номере стоит отличный дубовый стол, возьмёшь его в уплату?

– Не слушайте его, молодой человек! Я готов обменять фотографию на пару отличных шпаг и впридачу обучу вас фехтованию!

– Замолчите, мошенники, да эта фотография стоит не меньше целых рыцарских доспехов, у меня как раз остались, берите, не пожалеете!

Спустя пару часов половина комнаты была наполнена удивительными вещами: мебелью различных эпох, оружием и доспехами, дорогой одеждой и украшениями. Мальчику предлагали ещё множество интересных вещей – пожелай он сейчас, и каждая из них могла бы стать его собственностью.

Клос объявил перерыв и устало опустился на гору дорогих цветастых ковров. На голове его была шляпа огромного размера, а в руках он крутил шпагу с изысканным эфесом. Неожиданно в голову пришла мысль о том самом дне, когда он впервые покинул свою комнату на самодельной лодке из шкафа.

«Сколько ненужных вещей тогда валялось вокруг? Сколько из них я готов был обменять на простую пластиковую бутылку или прочную верёвку?»

От этих мыслей ему стало грустно, он поднялся, сказал, что съёмочный день закончен и все могут приходить завтра.

– Пора заканчивать с этим, Гетти, – устало откинувшись, выдохнул Клос, – ещё вчера я был полон желания помочь всем этим людям. Вся эта идея, – он махнул рукой в сторону фотолавки, – была ради них. А всего спустя сутки я лежу на горе золота и прочих безделушек, но совсем не чувствую радости.

Гетти прилёг рядом и улыбнулся:

– Ты хороший человек, друг мой. Думаю, что эта мысль должна всегда лежать на самом верху горы золота, какой бы она ни была высоты.

Солнце уже заходило за горизонт, и под потолком замерцали лампочки.

– А ведь они светятся потому, что где-то там, внизу, сотни жителей гостиницы прямо сейчас крутят педали. А ночью некоторые из них даже не имеют возможности растянуться в полный рост на полу. Вильда сказала мне, что есть специальные номера, где спать можно только стоя, это правда?

– Конечно, правда, мальчишка! – раздался дерзкий голос. – Как у тебя хватает наглости сомневаться в моей честности! – Вильда мягкой походкой прошествовала по комнате, ловко заскочила на подоконник и, выпрямившись в оконном проёме, грозно взглянула на мальчика. Она была в коротком белом платье, а остриженные голубые волосы причёсаны, аккуратно уложены и перевязаны красной ленточкой – ободком.

– Я, между прочим, пришла за своей долей, ведь именно моя идея позволила тебе получить всё это! Я помню, как загорелись твои глаза! И не думай отрицать! Итак, в качестве своей доли я немедленно хочу получить фотографию! Нет! Две фотографии! – её взгляд бегал по комнате, выискивая что подороже. – И вот это колье! – она указала на то самое колье, которое почтенная дама оставила здесь утром.

Клос приподнялся и широким жестом указал ей на стул. Сейчас ему было совершенно безразлично колье, золото или что-либо другое. Дерзкое поведение танцовщицы его даже забавляло. Он сделал пару снимков и указал в сторону горы безделушек.

– Фотографии будут завтра, забирай колье и вообще всё, что сможешь с собой унести.

Клос спрятал фотоаппарат и принялся прибирать вещи. Гетти неловко бросился за ним, косясь на Вильду, которая с огромным трудом волочила к выходу кучу платьев, ковров и огромное тяжёлое зеркало в бронзовой раме. Мальчика рассмешила эта картина, а Вильда, задрав нос, поволокла свою награду дальше. Дверь за ней захлопнулась, и Клос невольно коснулся своего ключа на шее. Как своевременно всё-таки он срабатывал.

Неожиданно в только что захлопнувшуюся дверь постучали.

«Неужели Вильда одумалась?» – с радостью подумал мальчик и распахнул дверь.

За окном стоял потрёпанного вида незнакомый человек, за спиной которого виднелась довольно большая толпа народу самого что ни на есть простого вида. Они все глядели в пол и молчали, сжимая в руках свои головные уборы. Гость ковырял грубым заштопанным башмаком пол. Наконец он протянул мальчику небольшой кулёк монет и тихо проговорил:

– Господин фотограф, мы не очень богаты, но собрали сколько смогли. Здесь около трети эвердьюпойсной унции – не могли бы вы сфотографировать нас, мы были бы очень признательны.

Клос перевёл взгляд на остальных, и они одновременно кивнули.

– Ну, я даже не знаю: вас так много, а у меня остался, – он перевёл взгляд на фотоаппарат, – всего один кадр. Я вас, конечно, сфотографирую, но здесь темновато уже, да и вас всех так много. На общей фотографии вас и видно-то не будет…

– Ничего, не переживайте, господин фотограф… – незнакомец тронул его за руку.