Рыбы

Вернувшись домой, я улеглась, баюкая Доминика. Я отдала энергию Гаррету, и теперь мне это не нравилось. Что-то похожее было в последний год с Джейми, только Гаррет оказался еще тупее. Получилось так, словно я взяла свое томление по Джейми и трансплантировала его в ближайшее подвернувшееся тело. Как же так случилось?

Посреди ночи я проснулась, чувствуя, что вот сейчас обмочусь, как последняя ссунья, помчалась в туалет и хлопнулась на унитаз. Ничего. Поднатужившись и кривясь от жжения, выдавила несколько капель.

Охо-хо. Я упала на кровать, убеждая себя, что это не то, о чем я подумала. Минут через десять позыв повторился.

– Да чтоб тебя! – заскулила я, подтягивая колени к груди.

Доминик лизнул меня в щеку, как будто понимал, что мне больно, и жалобно тявкнул. Я тявкнула в ответ, а потом мы затявкали вместе.

Всего лишь раздражение, говорила я себе, может быть, начало грибковой инфекции в легкой форме. Все, что надо, это воспользоваться антисептиком. Но нет, надежда на дрожжевую инфекцию не оправдалась – меня постигла, чтоб ей пусто, инфекция мочевого тракта. Не было ее давненько, но кто однажды пережил такое, забудет не скоро: тупая боль в области таза, повторяющиеся позывы к мочеиспусканию, жжение. После своего третьего испытания я узнала секрет в лазарете колледжа: после секса всегда помочись. Если есть такая возможность, в первые десять минут. Но не могла же я пописать прямо перед Гарретом.

Вспомнилось, как еще маленькой девочкой меня учили подтираться после первого случая ИМП: «Отныне и всегда ты будешь подтираться спереди назад, – сказала врач-педиатр. – Поняла?»

Когда Гаррет попытался просунуть свой член в мой анус, а потом сменил приоритет, помнится, у меня еще мелькнула мысль, что ничем хорошим это не закончится. Сзади вперед.

Попытки уснуть закончились ничем. Я знала, что именно мне нужно: пиридиум, чтобы снять боль, и ципрофлоксацин против микробов. Не в силах уснуть, я жалобно стонала, сопровождая стоны причитаниями типа «Не-е-ет… не-е-ет» и «Ну почему-у-у я?». Одна половинка меня реагировала на боль, другой хотелось поплакаться.

Выгуляв кое-как Доминика, я вызвала такси. Ближайшая поликлиника находилась неподалеку, в Марина-дель-Рэй.

– Веди себя хорошо. Мама очень, очень заболела.

Этот разговор с собакой напомнил мне о том, что я существую. Существование всегда выглядело иначе, чем я себе его представляла.

22

В отделении скорой помощи даже в три часа ночи я оказалась лишь четвертой в очереди после трех семей. Как могли дети пострадать уже под утро? Один из них, мальчишка в футбольной форме и без одного кеда, тихонько плакал. Он что же, играл в футбол в четыре часа ночи? Уж не во сне ли? Отец и мать были, похоже, всерьез озабочены и всячески утешали сына и гладили по голове. Вот бы меня кто-нибудь приласкал.

Написать Аннике? Она в Европе и определенно уже не спит. Вот только беспокоить ее не хотелось. Не хотелось отвечать на ее вопросы, откуда у меня ИМП.

Вместо этого я набрала текст Джейми.

привет ты как что делаешь?

Джейми всегда рано вставал. Вот и теперь по экрану побежали точки – он писал ответ. Потом точки остановились. И ничего. Я поняла, что в постели с ним Меган, и пожалела, что потревожила Джейми.

Адаму я послала фотографию больничного браслета.

посмотри где я… в больнице!

Мне было нужно, чтобы меня увидели, пусть даже кто-то, кого я едва знала и к кому не питала симпатии. Я всегда боялась больничных кабинетов и приемных, всего так или иначе связанного с медициной. Боялась услышать от врачей, что я умираю. Если уж умирать, то так, чтобы не знать об этом заранее. Даже в самые мрачные моменты я боялась процесса умирания.

Я так устала, что едва ли не упала на узкую кровать в больничном халатике. Как будто, проиграв сражение, вернулась в уютное лоно или погрузилась в кому. Свернувшись калачиком, я лежала, тихонько покачиваясь, а потом вдруг ощутила влажность между бедрами и поняла, что обмочилась. Кожа горела и чесалась, но я говорила себе, что все будет хорошо. Подниматься не хотелось, хотелось лежать и лежать. Хотелось, чтобы обо мне заботились добрые сиделки. Книги в этом мире не значили ничего. И знания не значили ничего. Никаких парней, подплывающих к тебе из океана. Никаких графических дизайнеров, тычущих пальцем тебе в задницу.

Доктора звали Дана Уорд. Блондинка с жестким хвостиком, у которой наверняка не случалось в жизни никакой неразберихи. Училась, скорее всего, в Корнеллском университете, замкнутая, себе на уме. Внимание привлекало обручальное кольцо – не громадное, но вполне достаточное для того, чтобы показать другой женщине, чего она стоит. Жестикулировала Дана Уорд левой рукой и – я могла бы поспорить – наверняка употребляла слово невеста.

– Ну, давайте посмотрим. Итак, вы считаете, что у вас ИМП?

– Да, я знаю наверняка. Мне нужны ципро и пиридиум.

– Мне нужно, чтобы вы сдали образец мочи для анализа. Это займет какое-то время, а я пока дам вам те лекарства, о которых вы сказали. Часто их принимаете?

– Не один год.