Рыбы

Доминик лежал на полу в буфетной, раскинувшись, как блин, и не шевелился. Я хотела отвести Тео наверх, в спальню, но не знала, как это сделать, поэтому подвезла тележку к софе.

– Хочу всю твою кровь, – объявил Тео, выполнив знакомый маневр.

Я не поняла, какую именно кровь он имеет в виду – из пуси или из пореза на колене, – поэтому села на него и поцеловала в губы. Тео тут же перевернул меня и, пройдясь поцелуями сверху вниз, осторожно коснулся губами раны.

– Мне так жаль.

– Все в порядке.

Он двинулся в обратном направлении, вверх по ноге, и, достигнув развилки, стащил с меня трусики и облизал пусю. Потом поводил языком по клитору. Просунул палец и наткнулся на тампон.

– Можно вытащить?

Я кивнула. Тео вытащил тампон и положил его на стеклянный кофейный столик. Палитра получилась такая: красный, бурый и немножко пурпурного сбоку. Я смутилась, но он поцеловал меня, просунул два пальца и проложил поцелуйную дорожку от пупка к клитору. Глядя ему в глаза, я думала, что никогда этого не забуду. Он слизал кровь с пальцев. Любит, подумала я. Он меня любит. Кровь была уже на его лице, и я закрыла глаза и сдвинулась выше. Все закончилось быстро, слишком быстро для меня. Тео подождал, пока кровь на лице подсохнет, и размазал ее по щекам. Я окунула пальцы в щель и помазала ему под глазами. Получилось забавно, и мне такая игра нравилась. У меня был мужчина с хвостом, и я добавляла ему странностей. К хвосту я уже привыкла. Для меня Тео был то ли мужчиной, то ли мальчишкой, то мужчиной-мальчишкой, и я хотела разрисовать его всеми своими жидкостями: кровью, слюной, потом. Хотела пометить его, оставить на нем мое клеймо.

Мне представлялось, что в океане кровь никогда не останавливается у входа. Когда во время месячных я принимала ванну или купалась, кровь всегда останавливалась. Нам сообщили об этом в младшей средней школе, на занятиях плаванием: в воде ваша кровь останавливается. Может, она просто медленно растворяется, а может, остается в матке. Или, может быть, кровотечение такое слабое, что время замедляется, и поэтому в ванне никакого розового следа никогда не видно.

Есть ли менструации у русалок? Может быть, отчасти именно это и привлекло ко мне Тео: грязные ноги и кровь в пусе. Я на песке в пустыне, грязные пальцы, грязные ноги, кровь стекает по ним и капает на землю. В груди пересохло, но у меня мокрая пуся, она – горячий очаг, единственная влага за несколько дней и никакой другой воды. Бывает ли у русалок мокро между ног? Трудно ли трахать их в воде? Я вспомнила, как когда-то давно пыталась потрахаться в бассейне одного мотеля в Фениксе. Было нелегко. Вода сушит, и хорошего скольжения не получается. А как это бывает в океане? И чем они пользуются для смазки?

Я даже ахнула, увидев его член. Твердый, набухший, розовый, направленный прямо на меня, словно живая мясистая стрела. Второй раз я ахнула, увидев лужицу крови на белой софе сестры. Я не была настолько ослеплена страстью, чтобы не переживать из-за загубленной вещи. Нельзя портить чужой дом, оправдываясь тем, что мой бойфренд – водяной, со слабинкой по части секса с кровью.

Но для Тео пятно было особым знаком, сувениром, поводом для гордости и общим, его и моим, автографом. Соленая вода оставляет свой автограф на кораблях, старит их, красит дерево мягким серым цветом. Так что для него пятно было актом природы. Возможно, он даже видел его как своего рода триумф, чудо, отметившее наше пребывание на земле, а не повод для беспокойства. И я притворилась перед своими собственными телесными выделениями, что горжусь тем, что мы наделали, а вовсе не стыжусь этого. Притворилась и, закрепляя притворство, поцеловала Тео. С его щеки упали чешуйки засохшей крови. Держа язык у меня во рту, он вставил мне так, что перехватило дыхание.

– Давай, – сказала я. – Трахни меня. Трахни своим копьем Тритона.

Мы рассмеялись. Лежали, смотрели друг другу в глаза, и он трогал меня внутри, входил и выходил, будто накачивал. Раньше я никогда не кончала от секса, но, может быть, теперь…

– Господи, я сейчас кончу, – рассмеялась я. – Или описаюсь. Не знаю, как получится.

– Давай и одно, и другое. Кончай и ссы!

Но я не смогла. Не смогла расслабиться или, может быть, не собиралась кончать – только обмочилась. Так или иначе, у меня не получилось. Но трахаться с Тео было так приятно; я ощущала глубокую связь с ним и со всеми любовниками за все время. Классическая поза миссионера: простая, романтическая, древняя.