Рынок удобных животных

Теоретик культуры Доминик Петтман прав, утверждая, что «тотем как способ организации социальной общности (для участников) и как модель для идентификации той или иной группы (для наблюдателей) умер и похоронен»409. Об этих функциях тотема и правда лучше на время забыть: слишком велик риск поддаться соблазну категоризировать людей, используя близкие им образы животных. Независимо от исходной цели обращения человека или группы к тотему, рыночная система способна поставить практику идентификации с ним на службу потребительской сегментации. Таким образом фигура тотема может стать еще одним драйвером производства и продаж необязательных товаров и услуг. Значение конкретной категории в этом случае неважно – для рынка представляют ценность все потребительские сегменты, будь то группа праздных (тотем: ленивец) и невыспавшихся (тотем: коала). Как минимум таким людям можно продавать ботов, отвечающих на имейлы, или матрасы ручной работы для беззаботного сна. Возможно, уже сейчас разрабатывается алгоритм, анализирующий симпатии людей к отдельным видам животных и растений на основе поведения в соцсетях, чтобы использовать эту информацию для таргетированной рекламы.

Утратив статус прародителя и покровителя, тотем перестал выполнять функцию социального клея – поддержки общности коллектива. Сегодня интерес к тотемам-прародителям в основном сконцентрирован на территории гуманитарных наук и современного искусства: нечеловеческие божества различных этнических групп интересуют ученых и художников, занимающихся постколониальной теорией. Например, Саодат Исмаилова исследует культ туранского тигра. Популяция этого подвида начала сокращаться в XIX веке, в период колонизации Туркестана Российской империей. Окончательно туранские тигры исчезли в процессе индустриализации, к 1960‐м годам. В фильме «Заколдованный» (2017) тотемное животное предков Исмаиловой появляется в роли носителя сакрального знания, хозяина и хранителя реки Амударьи, наставника и целителя ее людей410:

Последний раз мы виделись в низовьях Амударьи… Тогда из реки вставали тростниковые чащи, высокие, густые, непроходимые <…> Река оберегала тебя <…> кормила диким кабаном и белой рыбой, поила чистой водой. Взамен ты обещал реке оберегать меня, защищать от вкуса легкого бытия, от превращения в обывателя, от потери знания. Это была ваша многовековая клятва <…> Тебя боялись, боялись грешить, заглядывать вперед <…> Когда тебя не стало, меня начали членить, как мясную тушу <…> Чучело сделали из меня, не из тебя411.

Критика антропоцентризма и поиск альтернативного восприятия природы пробуждают исследовательский интерес к древним тотемам. В то же время развиваются современные антропоцентричные формы тотемизма, они пытаются удовлетворить потребности людей в успешном самопозиционировании. Перестав быть родственниками и тем более божествами, тотемы превратились в подобия животных-компаньонов, способных повысить привлекательность своих людей. Сегодня связь с тотемом не наследуют и не приобретают в ходе испытаний. В отличие от родственников, современный человек сам выбирает свой тотем – как правило, среди единорогов и драконов или краснокнижных животных. Отношения с такими тотемами часто основаны на поверхностном представлении о виде, сформированном упрощенной трактовкой его особенностей в популярной культуре. Для сравнения, связь с тотемическими животными в первобытных обществах строилась на детальном знании их повадок и нравов412. Такое знание было результатом наблюдения за представителями вида в естественной среде – неуверенный в названии растения человек «пробовал на вкус его плод, обнюхивал листья, отламывал и изучал стебель, осматривал особенности местонахождения»413. Таким образом, если первобытный тотемизм был следствием интеграции в природу, то современный представляет собой переживание разрыва с ней.

Индивидуальный квазитотем как инструмент самопрезентации