Рынок удобных животных

К числу работающих животных, которые не воспринимаются как исключительно ценный актив, мы можем отнести тех, чей труд основан на естественных физиологических и поведенческих механизмах. Как работники такие животные взаимозаменяемы, потому что любой представитель соответствующего вида может быть вовлечен в процесс производства товаров и услуг и при необходимости заменен другой, более здоровой особью. К этой категории относятся животные на фермах, бактерии для закваски йогуртов, гусеницы тутового шелкопряда, рыбы-доктора (Garra rufa), использующиеся для педикюра. Один из самых известных примеров использования диких млекопитающих для производства товаров для людей – это труд мусангов, или малайских пальмовых циветт (Paradoxurus hermaphroditus). Хотя в некоторых регионах Юго-Восточной Азии они приспособились к жизни рядом с человеком и даже содержатся в домах, как кошки, мусанги до сих пор эксплуатируются на фермах по производству кофе. На воле, помимо поиска насекомых, рептилий и птичьих яиц в лесу, эти ночные животные посещают кофейные плантации, чтобы выбрать самые вкусные плоды арабики. В кишечнике мусангов мякоть кофейных ягод переваривается, а зерна взаимодействуют с ферментами, которые меняют структуру белка и, как следствие, снижают кислотность напитка250. Очистив зерна от экскрементов, люди получают один из самых дорогих сортов кофе – лювак. Традиционно испражнения мусангов собирали в дикой природе – обитая на воле, животные могли выбирать лучшие кофейные ягоды и придерживаться естественной диеты, которая также влияет на вкус кофе. Благодаря развитию туризма в Индонезии, Вьетнаме и других странах Юго-Восточной Азии многие мусанги оказались в неволе – на зверофермах, где путешественники могут наблюдать процесс производства кофе. В 2016 году исследователи из Оксфордского университета изучили условия содержания 48 животных на шестнадцати балийских фермах, ориентированных на туристов. Опираясь на восемь базовых критериев – гигиену, шум, качество еды и воды, размер и безопасность вольеров, наличие укрытий и возможностей для социализации, ученые выяснили, что ни одна ферма не соответствует нормам гуманного отношения к животным251. В интервью National Geographic Нил Д’ Круз, один из экспертов группы, сравнил некоторые вольеры для содержания циветт с тесными кроличьими клетками, которые из‐за недостатка пространства пропитаны мочой и пометом. В клетках с проволочным дном без настилов животные постоянно получали ссадины и язвы. Огромный поток туристов и отсутствие убежищ внутри вольеров не позволяли этим ночным животным отдыхать днем. У многих не было доступа к чистой воде. На некоторых плантациях мусанги были чрезмерно худыми, так как их диета ограничивалась кофейными ягодами, что приводило к дефициту белка, на других животные страдали ожирением, потому что не могли свободно передвигаться. Несколько особей демонстрировали признаки интоксикации кофеином252. История эксплуатации циветт показывает, что, если популяции вида не угрожает немедленное вырождение, дикие животные, занятые неквалифицированным трудом в неволе, как правило, рассматриваются как неограниченный ресурс и работают пожизненно. Это сближает мусангов с коровами и овцами, но не гарантирует им жизни без боли и страданий – условий содержания, которые стали стандартом для сельскохозяйственной отрасли в развитых странах253. В этом отношении труд мусангов в неволе похож на эксплуатацию нелегальных мигрантов, которые часто работают и живут в антисанитарных условиях, что сказывается и на качестве производимой ими продукции.

Исторических примеров использования труда диких животных в промышленных масштабах довольно много. Вспомним гладких шпорцевых лягушек (Xenopus laevis), которых в 1940–1950‐х годах использовали в качестве тестов на беременность. В 1930 году британский ученый Ланселот Хогбен сделал самке ксенопуса инъекцию гормонов из гипофиза быка, в ответ лягушка начала метать икру без спаривания с самцом. Зная, что моча беременных женщин содержит гормоны, которые вырабатываются в гипофизе и влияют на развитие яичников, Хогбен с успехом повторил эксперимент с гормонами женщины и предложил использовать гладких шпорцевых лягушек вместо кроликов, для которых подобные тесты заканчивались смертью (беременность подтверждалась, если после инъекции размер яичников крольчихи увеличивался; чтобы это проверить, животных вскрывали)254. Открытие Хогбена спасло десятки тысяч кроликов, но многочисленные колонии ксенопусов в лабораториях по всему миру были обречены день за днем тестировать женскую мочу до появления химических тестов в 1960‐х годах255.