Рыцарь духа, или Парадокс эпигона

Зима бедняков

Холод свирепый прокрался в истёртые платья.
В дыры, в прорехи пальто, что лишь ветром подшиты,
Куцый мы тянем к ушам воротник: не достать их…
Жмёмся к стене мы, но нет от мороза защиты.

К ласкам привыкших, капризных, холёных и белых, —

Чем вас дарить, благовонные тёплые любы?
Жёсткими крючьями пальцев? Лицом посинелым?
Или тряпьём задубевшим, промёрзлым и грубым?

Или губами дрожащими? Носом багровым?

Может, вам тел, скостенелых от холода, надо?
Глаз, что слезою закрыты, пустых и соловых,
Глаз, что слезою солёной сочатся, как ядом?

Ветер стеклянный лицо полосует, бьёт снегом,

Кожу метёт и царапает жёсткой метёлкой,
Ногти мороза впиваются в щеки. С разбега
Бьют и клюют раскаленные стужи иголки.

Дуй и дыши на иззябшие пальцы! Жуй губы!

Пусть, каменея, о камень стучат наши ноги,
Бьются о землю, в скачках извиваются грубых,
Пляшут под скрежет зубовный свой танец убогий.

Выше прыжки, всё быстрей, истеричней движенья,

И начинается танец шальной на панели.
Пляшут в экстазе, в восторге и в исступленье,
Треплются в пляске лохмотья на зябнущем теле.

Рьяно, с размаху руками бьём накрест о плечи.

Танец быстрей и быстрей. Обезумели ноги.
Хлещет трескучий мороз, как стрелой, как картечью,
И, растворяясь в бреду, исчезает тревога.

Мякнут у нас за спиной оснежённые стены,

Жадно вбирая тела наши каменным телом,
Льнут, как атласная кожа влюблённой сирены.
Жадным лобзаньем лаская, безумным и смелым.

Вот мы зарылись в перины пуховой постели,

В сладостных спазмах любви наготой пламенея,
Тонем всё глубже и глубже в молочной купели,
В жгучем сплетении тел бьётся пульс всё сильнее.

В пурпур распоротых жил льёт безумье ликёры,

Жадно их жидкого золота сладость вбираем,
В тропиках буйно врастаем мы в кактусов поры,
В мякоть зелёную глубже и глубже врастаем.

Плавимся в пышущих пеклом горючих Сахарах,

Прячемся в чреве разъятом израненной львицы,
Жаримся шкварками в солнцем зажжённых пожарах,
Жиром нам с улиц стекать, иссякать, испариться!

И нет нас! Только остался наш бешеный танец!

Ветром пустыни нас сдуло: и нет нас, не стало,
Только на белой стене – о, взгляните! – румянец:
Кровь бедняков запеклась, стужею их втанцевало.

Апрель