Рыцарь и ведьма

Ведьмы ждут, пока звук копыт растворится в гомоне леса.

– Ой, девки!.. – Первой начинает смеяться Гильда.

Лизелла и Адель тоже прыскают в прижатые ко рту ладони. Бледная Энзли фыркает и комически закатывает глаза. Даже Клерване смешно. Нет, это нервное, конечно…

– А что, Гильда? Ты ж к нему ближе всех стояла? – кривя губы, чтобы тоже не рассмеяться, спрашивает Наташа. – Разглядела эльфическое достояние?

– Насилу разглядела! Прямо скажем, девушки, ничего мы с вами не потеряли, когда отселились от остроухих.

Клервана вздыхает. Ну пускай еще пошутят, заслужили. Только бы ни с кем истерики не сделалось, унимать потом долго. А то про экран-то ее подопечные как будто и забыли!

Но не Клервана обрывает веселье. Жанна вскидывается и показывает куда-то в сторону.

– Клер, они двигают машину Теркантура.

– В каком смысле двигают?

– Не знаю, перевозят куда-то. Из Лаврелиона.

– В другую часть леса?

– Не знаю. Я просто чувствую, как знак Нины быстро перемещается на северо-восток.

– Не в глубь леса, а наоборот. Они что, эвакуируют свою базу?

Энзли щурится и хрустит пальцами.

– Понеслась. Пускай Жанна долбанет по ним молнией. Ты сможешь это сделать отсюда?

– Думаю, да. Клер?

– Нет, еще рано. Северо-восток, ты сказала? Похоже, они используют старый тракт. Ну да, чтобы проехали грузовики. Мы сможем их перехватить, если поторопимся. Взорвать машину Теркантура мы всегда успеем. А следовало бы понять, что происходит. Только… нам понадобятся лошади…

В этот момент уже никто не смеется. Те четверо эльфов, конечно, не могли еще уйти слишком далеко. Под ними – четыре скакуна. Вывезут ли они всех ведьм? Энзли тощая. Наташа и Гильда тоже миниатюрные. Должно хватить… Жаль. Столько усилий – и впустую.

– Я пошлю им вдогонку проекцию, заставлю вернуться. Энзли, когда они появятся, ты знаешь, что делать. Смотри не угробь лошадей.

18 октября. 09.30. Лаврелион. Последний день.

Хага докуривает крепкую эльфийскую сигарету без фильтра, наблюдая, как закрывают и со скрежетом запирают на засовы двери контейнера. Жестяная коробка длиной в сорок футов. Не верится, что в нее уместился труд и всей ее жизни, и жизни нескольких поколений кастигантов. Главное, чтобы трансмутант нормально перенес поездку и не пришел в себя на какой-нибудь дорожной неровности… Глупости. Все будет хорошо. Она ведь лично проверила дозировку седативной эмульсии. Надо перестать себя накручивать.

Возле тягача с прицепом отец отдает последние инструкции кому-то из сопровождающих.

Забористый, однако, табак. Не стоило ей курить. И так сердце не на месте. А теперь еще и голова кружится.

Грустно. Грустно видеть Лаврелион разоренным. По дорожкам кампуса спешат лаборанты в развевающихся белых халатах, несут к машинам наскоро обернутые в ткань приборы и охапки перевязанных документов. Потрошить лабораторию начали ночью, а погрузка все никак не кончится. Несут и несут.

Не хочется переезжать на новое место. За несколько лет почти безвылазного пребывания в резидентском лесу Хага отвыкла от простора и яркого солнца. Не будет теперь ни листвы над головой, ни дубовой рощи за окном, ни пения птиц. Даже лягушачьего кваканья жаль.

А самое непереносимое – это ответственность, ждущая за пределами Сильва Альвана. Ответственность за изуродованный жемчужной болезнью мир, которому придется взглянуть в лицо. Спрятаться бы, как в детстве, в каком-нибудь закоулке родительского дома и помолиться, чтоб мама не заметила порчи, причиненной ее вещам, а там оно, глядишь, как-нибудь само разрешится или забудется. Но нет, в этот раз не выйдет.

Хага прижимает к груди чучело обезьяны из лаборатории. Сигарета дотлела до самых пальцев, а девушка все цепляется за горячий краешек, потому что вот докурит – и тогда уже точно все.

К ней приближается отец.

– Хага, я могу попросить тебя на время расстаться с твоим питомцем? – кивает на чучело капуцина доктор Целлос. – Нам следует поблагодарить наших лесных хозяев за гостеприимство.

– Хорошо. Я отнесу его в нашу машину.

– Э… Думаю, будет лучше, если ты поедешь в другой машине.

Сделав несколько бодрых шагов, она останавливается. Оборачивается.

– Мы не поедем вместе?

– Да, поезжай с молодежью. И тебе будет веселее, и им. – Отец коротко и формально улыбается и переводит взгляд на постороннюю точку.

Девушка подступает к нему вплотную. Дожидается, пока он снова посмотрит на нее поверх очков.

– В чем дело? – Она непроизвольно переходит на шепот.

– Собственно… – начинает пожимать плечами отец, а потом его плечи опадают – вместе с фальшивой непринужденностью. – Хага. Я не уверен, можем ли мы доверять им. Все, что случилось за последнее время… Это уж как-то слишком им на руку.

– Думаешь, эльфы саботировали эксперимент? Магически изменили нашу формулу?

– Я не знаю. В протоколах я ошибки не нашел. Может быть, мы сами приблизили свой конец. А резиденты нам просто помогли. Может, они знали, что так будет. У них ведь все пророчества к этому сводятся.

– Папа, какие пророчества… Это банальная пропаганда.