Рыцарь и ведьма

– Три тысячи, доктор. Вы не будете собирать уцелевшие бумаги. Или спасать породистое эльфийское вино. Лаврелиона больше нет. Вы возьмете арканометр и как можно скорее покинете это место. Идите в любую сторону. Главное, чтобы счетчик мотал назад. И помните, доктор, вы мой должник. Я спас Хагу. Если вы выберетесь, разыщите рыцаря Круглого Стола по имени Кент. Расскажите ему обо всем. За пределами леса назревает война. И только ваши показания могут ее остановить.

– А вы?

– А мне и здесь хорошо. Я правильно понял, что ваш франкенштейн где-то рядом?

– Он был в одной из капсул машины Теркантура. Внутри контейнера, в который попала молния.

– Вы сказали, у него что-то со зрением.

– Когда он вернулся к нам, он был страшно ранен. Его ослепили.

– А вот это отлично.

– Но мы погрузили его в кому, чтобы восстановить зрение…

– Черт бы вас побрал, бичующие дьявола.

– Господин Леннокс, как вы не понимаете, его нельзя убивать. Такого шанса у нас больше не будет. Исследования еще не закончены.

– Закончены, доктор. Как и ваш коллега, вы можете уйти или остаться до тех пор, пока магия окончательно вас не сотрет. В любом случае для вас исследования закончены.

Покидая автобусный лабиринт, профессор оборачивается только раз – смотрит не на рыцаря, а на оставленные коробки с документами. Ален Лурия не обернулся ни разу.

Наконец-то.

Джуд берет несколько листов с поверхности еще не тронутой огнем стопки, сворачивает их в тугую трубку, наклоняется к костру. Пламя к этому времени распалось на несколько огоньков, подъедающих белые углы по краям черной чешуйчатой кучи. Рыцарь поджигает бумажный факел и обходит с ним пирамиду из коробок, задерживаясь тут и там, чтобы дать пламени приняться на новом месте.

Погребальный костер кастигантской мечты готов. На какое-то время в железном лабиринте становится светло, и живое янтарное зарево ложится на каркасы мертвых автобусов, а в пустых салонах приплясывают тени. Восходящий жар посылает к ночному небу объятые огнем листы. Они кружатся в воздухе, как бесцельные опаленные бабочки, и опадают пеплом.

Джуд, присев на вакантное бревно, дожидается, чтобы прогоревшая пирамида обвалилась внутрь себя. Дымящиеся останки он заливает эльфийским вином и тщательно вытаптывает уцелевшие огоньки. И жаль тратить время на это скаутское прилежание. И нельзя иначе: в Сильва Альвана кто лесу не друг, тот враг. Да и в баках мог остаться бензин.

В наступившей мгле рыцарь замечает, что руны на эвелине почти померкли. Он поворачивает к себе тыл запястья, чтобы свериться с арканометром, но, разумеется, видит только пустое гнездо.

Нужно оглядеться. Контейнер с машиной Теркантура должен быть поблизости. Если, конечно, случайная пространственная воронка не забросила его на другой край земли.

Джуд выходит из автобусного могильника и движется к дальнему краю поляны. Из-за кустов мало что видно, но как будто травяное плато обрывается там и ныряет в заросшую балку. Грузовик с контейнером мог опрокинуться и упасть в нее. Впрочем, гадать бесполезно. Похоже, магия основательно перетасовала ландшафтные формы, а дорогу, по которой ехал караван, полностью уничтожила.

На середине открытого пространства Джуд замирает. Справа, на два часа в полусотне футов, молочно белеет статуя, ясно вычерченная на бархатном фоне чащи. Мужская скульптура, образчик завидной анатомии, доступной исключительно героям легенд. Хотя принять эту фигуру за статую можно было только второпях и с испугу. Теперь видно, что это не мрамор, а живая плоть, бледная в матовом свете звезд и почти неподвижная, но, по крайней мере, вынужденная дышать. А вся эта атлетическая лепка действительно уснащает чье-то тело. Непонятно лишь, почему тело нагое или, вернее, почти нагое, если не считать облегающего и вроде как мокрого белья. А впрочем, понятно. Раз его держали внутри капсулы в каком-то восстановительном бульоне, то уж, наверное, голым. Кроме трусов его облачение состоит еще из повязки на глазах. Вот опознание и закончено. Вот и встретились.

Сверхчеловек не двигается. Джуд тоже остается на своей позиции. Подышать. Подумать. Еще один поединок. И все будет кончено. Только бы не сделать какой-нибудь оплошности. Не поддаться ни страху, ни азарту.

Да, ребра повредил некстати. Но в бою со слепцом, думается, это не критично. Да и боя, похоже, удастся избежать. Прямо как заповедовал покойный магистр. Какой бой, в самом деле. Он просто подойдет и отрубит трансмутанту голову. Это все не очень по-рыцарски, конечно… Подкравшись, напасть на безоружного калеку. Было бы достойнее объявить себя, зачитать приговор. А еще лучше – выдать противнику меч, а себе завязать глаза. И скинуть эвелин. Вот тогда себя будет не в чем упрекнуть. Но кто знает, на что способен кастигантский голем, пусть и слепой. В конце концов важно одно: он должен умереть. И если соблюдение правил дуэли может хоть сколько-то помешать такому исходу, придется их упразднить.