Рыцарь, или Легенда о Михаиле Булгакове

Приблизительно в это же мрачное время Немирович отправляет Станиславскому громадных размеров письмо, из которого следует, что руководитель театра абсолютно равнодушен и к “Мольеру”, и к “Пиквику”. Иные сюжеты занимают его:

“Только что сдал “Булычова”... Сейчас в работе: 1) пьеса Киршона, названия у неё ещё нет. Лёгкая, весёлая, четырёхактная. (Это много, довольно было бы трёх актов на этот сюжет). Для филиала. Играют: Дорохин, Яншин, Грибов, Бендина, Титова, Конский и т. д. Режиссирует Мордвинов. Если у пьесы будет судьба “Квадратуры круга”, то это будет очень хорошо. Но уж никак не больше. Второе. “Гроза”. Неожиданно, не правда ли? А случилось так. Когда мы должны были прекратить работу с “Ложью”, нужно было немедленно занять всю труппу. Бросились к нашему постоянному списку классических произведений, к мысли о которых мы то и дело возвращались. А к этому времени я уже много раз слышал о том, что в районах “Гроза” (которою я когда-то занимался во Второй студии) принимается публикой с большим успехом. Я собрал всё наше художественное управление, поставил вопрос на обсуждение, и мы решили заняться “Грозой”, в особенности в надежде, что спектакль успеем приготовить к весне. Я уже смотрел куски из третьего акта и специально занимался самой Катериной (Еланская). План постановки, конечно, реальный, однако как бы какой-то былинной песни. Как это ни странно, тон даёт Кудряш-Ливанов. Он, как всегда, схватывает роль ярко, талантливо и оригинально. Третье. “Мольер” Булгакова. Может быть, нужно было после снятия “Лжи” сразу продвинуть эту пьесу. Но тогда в театре ещё ждали, что Вы вот-вот приедете. А так как Вы вложили з эту постановку уже много заданий, то решено было, чтобы она Вас дожидалась. Москвин относится к своей работе с очень большим прохладцем. Это задерживало репетиции. Поэтому теперь назначен ему дублёр — Станицын, который и репетирует, кажется, с увлечением. Четвёртое. Заканчивается “Пиквик”. Мне уже показывали почти полностью, месяца полтора назад. После ряда замечаний и отдельных бесед с режиссёрами работа продолжается с полной уверенностью, что к весне будет закончена. Вот Вам, дорогой Константин Сергеевич, весь отчёт за то время, что я Вам не писал. Настроение в театре, сказать по правде, довольно вялое. В последнее время идут у меня беседы с представителями актёрских цехов: Москвин, Книппер, Литовцева, Раевский, Малолетков, Хованская. Опять начинается полоса демократических требований. Приходится налаживать, сдерживать и идти навстречу таким желаниям, которые нельзя не считать совершенно законными...”

Нечего говорить, что при таком отношении Немировича никакой “Пиквик” не выберется из трясины к весне и что “Мольер”, после 118 репетиций, вновь благополучно замрёт, всё-таки в ожидании Константина Сергеевича, поскольку Горчаков совершенно очевидно не справляется с ним. А вторая пьеса в самом деле житейски нужна, поскольку всю наличность сжирает квартира.

Глава семнадцатая. И СНОВА НАДЕЖДЫ

ТУТ ЕМУ удаются сразу две вещи: он подписывает с Театром сатиры договор на эту самую пьесу “Блаженство”, которая всё это время ковыляла едва кое-как, и ещё один договор с “Союзфильмом” на сценарий “Мёртвых душ” для кино. Разумеется, ставится условие, что авансы возвращаться не будут. После чего выдаются авансы, всегда своевременно, по правде сказать.

Он вспыхивает, бросается за работу, несмотря на усталость, и тут до его ушей достигает коварный слушок, который лучше бы не доползал до него, а где-нибудь сгинул в пути.

27 марта 1934 года Елена Сергеевна кратко заносит в дневник, который аккуратно по его настоянью ведёт:

“Сегодня днём заходила в МХАТ за М.А. Пока ждала его в конторе у Феди, подошёл Ник. Вас. Егоров. Сказал, что несколько дней назад в театре был Сталин, спрашивал между прочим о Булгакове, работает ли в театре. “Я вам, Е.С., ручаюсь, что среди членов правительства считают, что лучшая пьеса — “Дни Турбиных”...”