Рыцарь Святого Гроба

Не успел бальи закончить оглашение приговора, как со стороны главного входа послышался нарастающий шум, затем два стражника, охраняющие дверной проем, отлетели в стороны, словно тряпичные куклы, и в арке выросла исполинская фигура.

— И кто же тут главный? — размахивая огромной булавой, пророкотал стоящий на пороге рыцарь.

При этих словах бальи, архидьякон и барон неуверенно переглянулись.

— К оружию! — раздались со всех сторон возгласы, и опомнившиеся охранники, на ходу доставая мечи и опуская копья, стали образовывать живой заслон. Вскоре между возмутителем спокойствия и стульями, на которых сидела знать, стояли десятка полтора ощетинившихся клинками рыцарей и сержантов.

— Ну и дела, — пробормотал Робер, — вот кого я меньше всего ожидал увидеть именно здесь и сейчас, так это…

— Брат Недобитый Скальд, а ты здесь как оказался? — перекрикивая лязг оружия и гул толпы, прокричал Жак.

— Робер, что тебе лучше передать, меч или булаву? — громыхнул в ответ гентский рыцарь, принимая боевую стойку. — Тут работы, смотрю, немного…

На балконе, вспугнув воробья (который, как выяснилось, находился там в обществе воробьихи), появились три арбалетчика, и в сторону Скальда нацелились массивные заостренные наконечники.

— Остановись, рыцарь! — крикнул бальи. — Иначе я прикажу застрелить тебя за бунт и неуважение к суду!

Недобитый Скальд медленно опустил булаву.

— Я вассал ромейского императора Иоанна из рода Ватасиев! — объявил он на весь зал. — И не обязан здесь подчиняться ничьим приказам.

— Сир рыцарь, — вступил в разговор архидьякон, — надеюсь, вы не столь безрассудны, что желаете объявить войну одновременно Его Величеству Императору и нобилям Иерусалимского королевства? Если вы, конечно, не действуете по указке своего греческого сюзерена…

— Политика… — пробурчал гигант, косясь на арбалетчиков и опуская меч. — Обложили, крючкотворы, житья от них нет…

Несмотря на эти слова, Жак решил, что арбалеты все же оказались в переговорах намного более весомым аргументом, нежели угроза государственных неприятностей.

— Поклянитесь, сир рыцарь, что более не поднимете оружие, находясь в стенах Тира! — Архидьякон немедленно стал развивать дипломатический успех.

— Клянусь, — после долгой паузы произнес Недобитый Скальд. — Этой, как ее, Девой Марией и двенадцатью апостолами.

По команде своих хозяев стражники опустили мечи и копья.

— Что вы желаете, сир? — немного успокоившись, спросил бальи.

— Для начала поздороваться с моим другом. Пусти! — Скальд, не дожидаясь согласия, прошел через заслон, расталкивая стражников плечами. Он обнял Робера и приятельски похлопал по плечу Жака.

— Силен ты, брат, булавой махать, — одобрительно прогудел де Мерлан. — А как же Гент? Снова попал в кораблекрушение?

— К счастью, нет, — отмахнулся гигант. — Доплыли до Родоса без приключений, там ждали хорошей погоды. Ждали долго, а на этом островишке, как назло, оказалось всего пятьдесят человек венецианского гарнизона, две таверны да четыре доступные девицы. После того как мне опостылели все они, вместе взятые, а местный капитан поклялся, что ни один из его солдат не то что обидное слово скажет, но даже взгляда на меня не поднимет (калеки в отряде ему в таком количестве не нужны), я от скуки и пошел служить в войско Ватасия. Он платит рыцарям пощедрее, чем германский император, поэтому франкский полк в Никее, в котором я служил, числом поболе, чем вся армия константинопольского императора Балдуина. Служба хорошая — стычки чуть не каждый месяц, вино вкусное, а гречанки ласковы и щедры на любовь. Две недели назад мне было поручено сопровождать в Сирию на поклонение святым местам сына одного русского герцога. Хороший мальчишка, родом из этого, не выговорить без кувшина… короче, забыл. Представляешь, у них там на деревьях из всех фруктов растет лишь клюква, а в городах по улицам разгуливают медведи. Ватасий сейчас в мире с конийским султаном, мы получили проездной фирман, пересекли горы, миновали Антиохию и добрались до Бейрута. И что же? Весь город гудит как растревоженный улей. Рассказывают, будто сарацинская принцесса-колдунья влюбилась в доблестного рыцаря де Мерлана, потомка королей. Она повесила ему на шею заговоренный карбункул, вот он с его помощью победил всех рыцарей на турнире. Да только иерусалимский патриарх молился целый день и всю ночь и снял бесовское заклятие. Рыцарь силу потерял и был повержен в судебном поединке доблестным графом Сеньи, который, поговаривают, приходится незаконным сыном самому папе римскому! Вот рыцаря этого с его слугой-чернокнижником и собираются сжечь на костре. Ну я, конечно, оставил герцогского сына в бейрутском командорстве на попечении тамплиеров и рванул сюда.

— Спасибо, друг! — прочувствованно произнес Робер. — Только дело наше все одно — пропащее. Отбить нас не удастся, а если и отбить, то хоть к сарацинам на обрезание иди — в христианском мире нам жизни не будет.