Рыцарь Святого Гроба

— Да ладно, мало нас англичане ловили и казнили! — Скальд на всякий случай понизил голос. — В общем, так. Ждите. Казнь, как я понял, назначена на полдень, а рано утром я вас освобожу. Есть одна мысль…

— Ты хочешь в одиночку штурмовать Тир? — покачал головой Робер. — Безнадежное дело.

— Может, раз уж так получилось, что вы здесь, сир, придумаем что-то еще? — неуверенно произнес Жак. Оба рыцаря уставились на него так, словно к ним обратилась каменная статуя.

— А что может нам помочь после вынесения приговора? — спросил Робер.

— Способы имеются, — задумчиво ответил Недобитый Скальд. — Драка с палачом, например. По обычаю, победил палача и помощников — остаешься жить. Я так в Брюгге от топора ушел. Правда, палач с пятью подручными, как только я освободился от пут, сразу бросился наутек…

— Ну, это понятно, — кивнул Робер, — только я про здешнего заплечных дел мастера наслышан. Говорят, что он кинжалом орудовать мастер, могу и не управиться.

— Женитьба на девице, — добавил Жак, — вот, помнится, в Лионе, на ярмарке…

— Думал! Не подходит, — перебил его Робер. — Хафиза взяла бы меня в мужья со всеми потрохами, но, увы, она не девица, а вдова. Кроме того, ты, Жак, женат, а стало быть, не сможешь воспользоваться этой уловкой, даже если Недобитый Скальд сгонит к месту казни всех девственниц Тира.

— Решение тирского суда может отменить именем короля только бальи Иерусалимского королевства, — задумчиво произнес Скальд.

— Хм, — в глазах у Робера вспыхнул огонек надежды. — Да только сеньор Томмазо в Акре, а до нее два дня пути…

— Я получил от греческого императора трех отличных лошадей, — горделиво произнес Недобитый Скальд. — Не будем терять времени и заниматься ерундой. Если Господь хотя бы не будет мне мешать, то я успею доскакать до Акры, получить помилование и вернуться обратно к полудню.

— А вы уверены, сир рыцарь, что королевский бальи вас немедленно примет и вынесет нужное решение? — удивленно спросил Жак.

— Сеньор Томмазо — разумный человек, даром что с тевтонцами дружбу водит, — не задумываясь ответил рыцарь. — Я ему жизнь два раза спасал, на охоте и во время стычки с сарацинами. Он меня чуть не на коленях умолял, чтобы я возглавил его личный эскадрон. Так что я уверен, что он выдаст мне распоряжение об отмене казни и доставке к нему осужденных преступников, стоит мне лишь заикнуться, что я принимаю его предложение.

Недобитый Скальд развернулся и, постукивая висящими на поясе булавами, покинул зал.

После того как стражники вернулись на свои места и шум, вызванный неожиданным появлением гиганта, немного стих, к осужденным подошел де Барн.

— Весьма сожалею, господа! — произнес он сочувственным тоном. — Но вы до начала казни переданы тевтонскому ордену и по приказу нашего магистра будете находиться под моей охраной. На этот раз вас велено содержать во дворце архиепископа.

— Скоро в этом городе не останется ни одной тюрьмы, где бы мы с тобой не сидели, виллан, — проворчал Робер. — Ладно, давайте закрывать этот балаган! Честно говоря, я уже изрядно проголодался…

Тевтонцы образовали каре и, раздвигая толпу, двинулись к выходу. На всем протяжении пути Жак, не обращая внимания на сотни любопытных взглядов, думал лишь о том, успеет ли их спасти Недобитый Скальд.

* * *

Темница в архиепископском дворце располагалась в неглубоком подвале, так что узкие зарешеченные окна, пробитые под самым потолком, пропускали свет и приносили в довольно просторные помещения уличный шум.

Де Барн, рассыпаясь в извинениях, развел их по камерам, расположенным в противоположных концах коридора, поинтересовался, не нуждаются ли они в чем, и покинул друзей, сославшись на то, что его ожидает с рапортом местный комтур. Жак, в отличие от Робера, слабо верил в то, что миссия Недобитого Скальда завершится успешно. Коварная и предусмотрительная донна Корлеоне могла предвидеть, что кто-то попытается обратиться к королевскому бальи, или же устроить засаду на обратном пути. Ведь достаточно одного арбалетного залпа, чтобы гентский рыцарь по меньшей мере лишился своих хваленых византийских коней и не успел вернуться до полудня.

Уличный шум, весь день доносившийся из окна, ближе к вечеру начал стихать. А после того как за окном почернело, а колокола кафедрального собора отзвонили к вечерне, город вовсе угомонился. Теперь ночную тишину нарушали только дальние окрики часовых на башнях да топот изредка проходящей по улице ночной стражи.

Ожидание становилось невыносимым, сон не шел, а на сердце лежал тяжелый камень. Точно так же — обреченно, но с проблеском надежды — Жак себя чувствовал в ту ночь, когда после свадьбы они с отцом ожидали появления графского отряда.