Рыцарь в сияющих доспехах

— Тебе так кажется.

— Как видишь, ничего ужасного со мной за эти полгода не произошло, — заявил Коллингейм, будто это был весомый аргумент.

— И что? Китиарцы любят мстить вдумчиво, со вкусом.

— Можно было остановиться на "китиарцы любят мстить", — поморщился он.

Многие поражались китиарской мстительности. Она входила в противоречие с религиозными догмами, принятыми в большинстве миров. Тайни знала ее корни. Великодушие — роскошь, доступная сильным. То, что у сильного нарекут "великодушием", у слабого обзовут "трусостью" и заклюют. Таковы двойные стандарты мира. Маленькая, слабая Китиара не имела возможности прощать. Война ей была не по плечу, поэтому она отвечала на обиды точечными ударами, наказывая виновных пропорционально совершенным преступлениям. Чтобы не пустить вендетту в свое общество, правительство четко определило вектор: "Мы — Семья; они — враги". Что прощается родственнику, чужаку с рук не сойдёт. Смертельные приговоры были крайне редки и проходили обязательную ратификацию в Исследовательском Корпусе. Всё остальное ограничивалось лишь фантазией граждан и иноземным законодательством. Правонарушения по-прежнему влекли за собой лишение гражданства. Но что для человека с интеллектом найти лазейку в букве закона? Да это как булочку на завтрак съесть. Джин был выпущен из бутылки, а Тайни и ее коллегам периодически приходилось подчищать последствия. Ей ли не знать, во что может вылиться месть оскорбленного китиарца?

— А что, сигнал чипа не глушится подавителем? — поинтересовался детектив.

Вот чем Алекс нравился Роул, так это умением видеть в словах неочевидный смысл.

— Он настроен на меня, — пояснила она. — Пропускает частоту медицинского датчика. В некоторых ситуациях это может спасти жизнь.

— Тогда Майер сам виноват, — сделал детектив неожиданный вывод. Неуемный оптимизм был еще одной чертой, привлекавшей китиарку. — Подслушивать нехорошо! — Коллингейм порицающе покачал пальцем. — Слушай! — мужчина повернулся набок, лицом к собеседнице. — А он может вычислить место положения Эмиля и Эбигейл по сигналу чипа?

— Не знаю. Не сильна по части взлома системы медицинского мониторинга. И понятия не имею, как Майер вообще будет себя теперь вести. Я же говорила — Виктор непрогнозируем. Так какие у нас планы на зав… точнее, на сегодня уже?

— Едем в исследовательский центр. Я делаю вид, что расследую. Ты делаешь вид, что мешаешь. Майера вытаскиваем туда же. Наблюдаем. Слушаем. Ждем. Надеемся, что похитители сделают ошибку. Что ты думаешь по поводу второго раунда?

Алекс игриво поднял бровь. Разговор дался неожиданно легко, так что силы для второго раунда у Тайни были. Но чуть-чуть. Потому что практически сразу после она уснула. Последней мыслью перед тем, как она погрузилась в дрему, было то, что она так и не рассказала про их знакомство. И когда улетала из отеля, даже не вспомнила про статуэтку. Ничего. В другой раз…

Заснула Роул быстро, но ночь провела беспокойную. Несколько раз просыпалась оттого, что рядом чужой. Она оглядывалась, пытаясь сообразить, где вообще находится. Потом вспоминала: на Атоване, дома у Алекса. Это он похрапывает рядом, по-хозяйски уложив на нее свою тяжелую, горячую коленку. Да, одно дело переспать с мужчиной, и совсем другое — с ним спать. Тайни уже давно ни с кем не оставалась на ночь. Наверное, со времен романа с Майером. Измотанные постоянной тревогой нервы тоже не способствовали здоровому сну. Только под утро Роул погрузилась в блаженную дрему. Ей снилось, что она бежала. Непонятно, за кем-то или от кого-то. Единственное, что ей было известно наверняка — она опаздывает. Она пробиралась по каким-то темным трубам, лестницам и грязным тоннелям. С осклизлых стен стекали потеки воды. Сил бежать уже почти не было, но Тайни по-прежнему не успевала. И тут она ощутила за спиной чужака…

В этот раз Роул пришла в себя мгновенно. Еще бы — так удариться кулаком! Рядом навзничь лежал растерянный Коллингейм и потирал скулу. Тай с трудом сдержала смех. Романтическая побудка ему не удалась. Придется исправлять ситуацию. Тем более что детектив сейчас был мил как никогда. Главное — не думать. Пятнадцать минут ни о чём не думать. У нее получилось. Даже немного дольше. Но стоило Алексу сбежать из санблока, чтобы обеспечить завтрак, суровая реальность обрушилась на китиарку. Она была готова бежать угодно, лишь бы успеть. Проблема в том, что никто не мог ей сказать, куда и зачем.