Рыжая из Освенцима. Она верила, что сможет выжить, и у нее получилось

– Это цыпленок с апельсинами и фенхелем. Смешайте оливковое масло, сок двух апельсинов, сок двух лимонов, две большие ложки горчицы с зернами, соль и перец. Возьмите цыпленка, выпотрошите, промойте, посыпьте солью и перцем. Разрежьте фенхель на четыре части и положите внутрь цыпленка. Полейте соусом и посыпьте тимьяном. Пусть маринуется два часа, а потом запекайте его в духовке. От таких ароматов с ума сойти можно! Когда цыпленок будет готов, кожа его станет хрустящей, а фенхель – мягким, как масло. Окуните кусочек цыпленка в сладкий, густой соус, добавьте немного фенхеля, положите в рот и закройте глаза… Вы всю жизнь будете меня благодарить!

Я видела, как девушки закрывают глаза и улыбаются, словно действительно ощущают вкус цыпленка. Желудок у меня свело, но я понимала, что сейчас не время. Меня вот-вот разорвет на кусочки. Я должна открыть эти двери.

– Мы все сошли с ума, – сказала я девушке, стоявшей рядом. Я знала, что у меня были галлюцинации, но это совсем другое. – Мы все сошли с ума! Мы полные дуры! Мы – голодные девки, запертые под бомбами! Нас вот-вот разорвет на кусочки, а мы делимся рецептами!

Еще один удар. Сердце у меня забилось. Дверь так и не поддалась. Я заплакала. Я сидела среди девушек, обсуждавших кулинарные рецепты, и ждала смерти. Но я не умерла. Вскоре грохот смолк, а через несколько часов эсэсовцы открыли двери. Выбравшись из тесной могилы и разминая затекшие ноги, я наконец-то смогла вздохнуть всей грудью.

– Чего ждете? – рявкнул эсэсовец.

Никто не засмеялся.

– Работать, свиньи!

Мы разошлись по местам и продолжили работать, словно ничего не случилось.

Глава 36

Я пролился, как вода; все кости мои рассыпались;

сердце мое сделалось, как воск,

растаяло посреди внутренности моей.

Псалтирь 21:15

Путь из Германии в Прагу. 5-12 Апреля 1945.

– В последний раз бужу тебя, – произнес чей-то голос над моим ухом.

Сердце у меня упало. Передо мной снова стоял молодой эсэсовец. Наверное, я заснула, просто не могла не заснуть. Держать глаза открытыми была настоящая мука.

– Завтра наступит великий вечер, – сказал он и посмотрел на потолок. Склонив голову набок, он несколько минут его рассматривал. – Как думаешь, потолок прочный? Он выдержит твой вес? Наверняка! Все уже готово. Я даже получил разрешение у начальства – ты будешь хорошим примером для других девушек. И веревки привезли. Крепкие веревки. Завтра я тебя повешу. А если ты завтра не выйдешь на работу, я тебя выслежу и запытаю до смерти всех твоих подруг.

Я смотрела на него и молчала. Мимо нас прошел Эдигер, печально качая головой. Я знала, что он не сможет ничем мне помочь. Но я выберусь отсюда и вернусь домой.

На следующий день я пришла на завод. Я внимательно высматривала своего безжалостного мучителя, но его не было. Когда я встала на свое место, ко мне с широкой улыбкой подошел Эдигер.

– Слышала новость? Вашего начальника больше нет! Его отправили на фронт! На фронт! Он не будет больше мучить тебя!

Я чуть не упала от облегчения. На фронт! Я улыбнулась моему старому другу, мы оба знали, что происходит с теми, кто сражается на фронте.

– Невозможно поверить, правда?

Слезы стояли у него в глазах, но он смеялся, и все морщинки на его лице разгладились. Никогда в жизни я не видела такого радостного человека.

– Его отправили на фронт! – произнесла я и засмеялась.

Эдигер бил ладонями по коленям и громко хохотал, и я хохотала вместе с ним.

На нас косились другие эсэсовцы, но никто не пытался нас остановить. Союзники приближались. Мы все это знали. Все больше эсэсовцев отправляли на фронт, а самолеты пролетали над нами каждый день. У эсэсовцев бегали глаза, они часто шептались о чем-то друг с другом. Некоторым девушкам нравился их страх, но я чувствовала себя в такой же ловушке, как и наши мучители. Если их разбомбят, нас разбомбят вместе с ними. От страха они становились еще более жестокими. Одна девушка уронила ружье, и солдат, стоявший рядом, буквально подпрыгнул от ужаса. Увидев, как она подбирает упавшее ружье, он покраснел, но свой стыд он скрыл за яростью. Он схватил ружье и изо всех сил ударил ее прикладом по голове. Она закричала, и он снова ударил ее, еще сильнее. Он больше не был солдатом, он превратился в зверя. Девушка смолкла. Мы все молча смотрели прямо перед собой.

В конце концов солдат успокоился и ушел. Кто-то помог девушке подняться. Лицо ее заливала кровь. Она встала к столу, взяла ружье, стерла с него кровь. А потом утопила в корыте.

– Я ничего не вижу, – прошептала она.

Мы были потрясены.

– Не показывай виду, – прошептала я. – Ты им нужна, только пока можешь работать.

– Я тебе помогу, – сказал кто-то из девушек и подошел ближе.

– Они скоро сбегут, – сказал кто-то еще, чтобы подбодрить нас. – Союзники уже близко. Эсэсовцы трусят.

– Но нас еще не нашли, – возразила другая девушка.