Рыжая племянница лекаря. Книга 3

— Пожалуй, в Йель вы не найдете того, в чем нуждаетесь, господин Эдарро, — только и сказал он, наблюдая, как я дергаюсь и притоптываю ногами на месте. — Она — самый обычный человек, и, пожалуй, во всем Астолано сложно найти более непримечательную в магическом отношении личность. Даже госпожа Аркюло — и та могла бы сотворить пару-тройку заклятий, в отличие от Йель, но ее нынче интересует только спасение своей грешной души. Лучше бы вам отпустить девочку. У меня и без того есть повод лишить вас жизни.

— Лишить меня жизни? — переспросил Эдарро и вновь принялся хохотать, теперь уж куда более искренне. — Меня? Потомка короля Виллейма? Разве я не говорил тебе, что королевский род находится под защитой богов с тех пор, как мой предок уничтожил ведьму? Какое бы зло ты не измыслил против меня — оно падет на твою же голову, будь ты колдун или простой изменник. Такова воля небес, глупец!

Я почувствовала, как боль утихла — Эдарро на время позабыл обо мне и ослабил хватку, но высвободиться, пожалуй, у меня не получилось бы: во второй его руке, пока еще опущенной, поблескивал кинжал.

— Я не стал бы полагаться на столь ненадежное явление, как милость богов, когда речь идет о спорах вроде нашего, — Хорвек наконец-то решил подняться на ноги. Движения его были странно неторопливы, и мне показалось, будто он сам не знал, достанет ли ему сил сделать еще пару шагов.

— Ты угрожаешь мне? — насмешливо, с некоторым восторгом спросил Эдарро и прижал меня к себе теснее. — Думаешь, что сможешь ко мне прикоснуться? О, помнится, в детстве меня немало занимала эта история с благословением богов. Я никак не мог в нее поверить по-настоящему. Право слово, разве является серьезным доказательством чуда крепкое здоровье? В самом моем характере заложена потребность сомневаться и проверять свои сомнения. Мне сказали, что ни один человек не может навредить королевскому роду — и я пожелал узнать, так ли это на самом деле. По моему приказанию в покои тайно привели одного раба с хозяйственного двора, и я приказал ему ударить меня ножом. Он испугался до смерти, плакал, умолял меня отменить приказ, но я был непреклонен, и сказал, что непременно убью его самого и всю его семью, если он ослушается. И что же? Едва только он попытался замахнуться, как рука его извернулась, нож пробил ему горло, да так неудачно, что бедняга умер в считаные минуты. Я был крайне раздосадован! С одной стороны, произошло ровно то, что и должно было: покровительство богов защитило меня. Но с другой — уж не побоялся ли попросту трусливый раб наказания? В том, что он себя убил, не было ничего сверхъестественного, если разобраться — именно об этом ты и говорил, не так ли? Разве не мог он сам повернуть свою руку, решив, что так будет лучше для его семьи? Я думал повторить проверку, но мой отец, узнав об этом случае, гневался и настрого запретил мне повторять этот занимательный опыт…

«Ох, упаси боги служить господину с настолько пытливым складом ума!» — подумала я, затихнув. Кинжал Эдарро не был приставлен к моему горлу, но я понимала, что на это несложное движение господин королевский племянник потратит мгновение, не более — стоит только ему утомиться от болтовни.

— …Позже я не раз испытывал судьбу, чтобы ясно увидеть ту счастливую звезду, которая хранит мой род, — продолжал Эдарро, говоривший все более восторженно и взахлеб, точно в первый раз заполучив настоящего слушателя. — У самых опасных злодеев дрожала рука, стоило им направить на меня оружие. Ни один не смог нанести мне даже царапину. Что-то подавляло их волю, стоило им только подумать о том, чтобы причинить мне вред!.. А ты чувствуешь это? Каждый шаг дается тебе с трудом, я вижу. Ведь правда? Смотри: я сейчас начну убивать твою девчонку, а ты не сможешь поднять на меня руку…

В самом деле, Хорвек шел так медленно, словно на каждом шаге ему приходилось заново вспоминать, куда он движется. Последние слова Эдарро заставили его замереть. Демон опустил голову и посмотрел по очереди на обе свои руки, затем чуть удивленно приподнял брови.

— Но что если… боги сделают для меня исключение? — спросил он то ли у Эдарро, то ли у кого-то невидимого, безмолвно следящего за происходящим.

Господин королевский племянник довольно рассмеялся, позабыв о том, что собирался приставить кинжал к моему горлу — теперь оружие дрожало в его чуть приподнятой руке в такт хохоту, становившемуся все громче и истеричнее.

— Думаешь, в тебе есть что-то особенное? С чего ты это взял? Ты не сможешь… Не сможешь даже приблизиться… Что бы я не сделал… — повторял он, задыхаясь от смеха. Мне пришлось сгорбиться, неловко взмахнув руками — господин королевский племянник согнулся от очередного приступа безумного веселья, и его рука едва не ткнула меня носом в землю. Казалось, он никогда не замолчит, визгливые звуки становились нестерпимыми, как будто кто-то когтями скреб стекло. А затем они оборвались, словно господина Эдарро разом лишили возможности дышать и говорить.